Хищнозуб с удивлением поглядел на неё:

— Ты уверена?

— О, да, — ответила она. — Я чувствую, как они растут внутри меня.

Несмотря на опасности, поджидающие его, он чувствовал, как его переполняют гордость и счастье. Он обнюхал её, а потом они продолжили свой поиск яиц ящеров.

— Сильфида, лезь вверх! — удивлённо попросил Сумрак, слетев к ней. Голос сестры был ясным и спокойным:

— Мы должны их уничтожить.

Она распахнула паруса и опустилась в самую середину гнезда. Сумрак сел рядом с ней на толстую растительную подстилку. Теперь, когда он оказался внутри гнезда, оно казалось значительно больше. Вокруг них возвышались яйца ящеров. Сумрак не хотел подходить к ним слишком близко. Яйца были почти вдвое больше его. Неподвижные и тихие, они излучали зловещую мощь. Сумрак знал, что по другую сторону этой толстой скорлупы пульсируют мокрые, скрученные в клубочек жизни, просто ждущие своего часа, чтобы появиться на свет и кормиться.

— Сильфида, нам нужно уходить отсюда! А вдруг фелиды найдут сюда дорогу?

Не обращая на него внимания, она неуклюже подползла к ближайшему яйцу и начала откапывать его когтями. Сумрак схватил её за заднюю лапу и оттащил прочь. Она развернулась к нему, оскалив зубы. От неожиданности Сумрак отпрянул назад.

— Я не думаю, что они даже могут лазить по деревьям! — поспешно сказал он. — Они не смогут причинить нам вред!

— Ты уверен в этом, абсолютно уверен?

— Нет.

— Тогда мы должны их убить.

— Это не то, чего хотел Папа!

— Папа уже умер.

— Сильфида, прекрати!

— Помоги мне, Сумрак! Ты хочешь, чтобы они вылупились и сеяли среди нас страх в нашем новом доме?

— Не думаю, что они…

— Я тоже хочу делать что-то великое! — не унималась она. — Ты умеешь летать и видеть в темноте, и ведёшь нас всех в безопасное место, а что же сделала я? Это будет моё великое деяние!

— Это — не великое деяние, Сильфида, — умоляюще произнёс он, чувствуя, что дрожит от осознания того, что она намеревалась уничтожить не только яйца, но ещё и их собственного отца — всего, во что он верил.

— Это не то, чего хотел бы Папа!

— Он был не идеальным, Сумрак. В конце концов, он даже не был хорошим предводителем. Он был слабым, и он причинил вред колонии! Он даже не смог защитить своих собственных детей.

Она сумела воткнуть коготь глубоко в скорлупу и проскребла в ней длинную глубокую борозду.

— Не говори так, Сильфида! — произнёс он, злясь всё сильнее и сильнее. — Оставь яйцо в покое!

— Мы должны позаботиться о себе сами! — бушевала Сильфида, ещё раз воткнув когти в скорлупу. — Потому что больше никто этого не сделает. Особенно сейчас. Мир стал просто отвратительным местом. Большие животные едят маленьких, умные обманывают глупых. Всё только так и происходит. Мы должны убить их до того, как они убьют нас! Если ты так сильно хочешь быть похожим на Папу, так сделай же то же самое, что сделал он. Когда потребовалось, он убил яйца!

— Он сожалел об этом!

— Но он сделал это!

Сумрак вспомнил обо всех их страданиях, начиная с той резни, и обо всех жизнях, утраченных во время их поисков нового дома. Но неужели всё, за что они боролись, могло быть уничтожено вылупившимися из яиц ящерами? Он почувствовал, как внутри него, словно лишняя кость, крепнут гнев и обида. Возможно, Сильфида была права: мир был отвратительным местом. Он не был добр к ним; так почему же они должны быть добры к нему?

Теперь он понял, что, должно быть, чувствовал его отец все те годы на острове.