Но...      

        Посмотри на Аманду. Она не слишком расстроена.      

        Возможно          ,          она знает          ,          что Таня путалась с ее парнем. Или у нее есть какая‑то другая причина ее недолюбливать. Но я‑то не собиралась действительно вредить Тане.      

        Разве?          А по‑честному?      

        Ну          ,          не то чтобы совсем... но чтобы она не сильно страдала          ,          ты же знаешь. Страдала бы... так... не очень. И все.      

        Не думаю          ,          чтобы в данный момент она собралась умирать          ,          – заметил Ангел весьма сдержанно.      

        Ладно. Хорошо.      

Джиллиан немного смутилась из‑за того, что она придала ерундовой сыпи такое значение. В то же время ей захотелось проверить самой, как у Тани дела. Впрочем, мимолетное желание было легко забыто. Таня получила по заслугам. Это всего лишь сыпь. Ну какую опасность может представлять собою сыпь?

Кроме того, Ангел присматривает за процессом, а Джиллиан ему доверяет.

Она добавила последний штрих помадой и улыбнулась своему отражению в зеркале. Определенно, она выглядела настоящей колдуньей.

На шестом уроке посыльные принесли леденцы на палочке, заказанные в джаз‑клубе еще на прошлой неделе. К леденцу привязывалась красной ленточкой записка, и подарок с пожеланиями отправлялся в школе кому угодно.

Джиллиан набрала себе целую кучу конфет – такую большую, что все рассмеялись, а Сет Пайлс подбежал и снял их на фото для школьного ежегодника. После уроков подошел Дэвид и рассыпал всю кучу леденцов, рассматривая записки и шутливо грозя в воздух кулаком, изображая ревность.

Это был очень хороший день.

– Ну как? – спросил Ангел вечером.

Джиллиан сидела дома одна. Дэвид был занят: мама поручила ему тяжелую работу – убрать дом перед рождественскими праздниками. Поэтому Джиллиан и оказалась одна – это означало, что в комнате были она и Ангел.

Она складывала носки и напевала свой любимый рождественский гимн.

– Уверуем в Господа‑а‑а... Ангел, ты почему молчишь?

– Я не могу говорить, когда ты так шумишь!.