Лейя положила маленький кубик с голографическим изображением в сумку и принялась закрывать застежки.

— Сенат не хотел отпускать вас сразу?

— Сомневаюсь, что они вообще хотели меня отпускать, но у них не было выбора. Они специально загрузили меня работой в комитете и придумали кучу мелких поручений. Моя дочь занялась ими вместо меня. Релекуи будет выступать в роли моей связной с сенатом во время моего отсутствия. Я был так занят, что даже не мог с вами связаться.

— Ну, ваша дочь сообщила мне, почему вы задерживаетесь.

Лейя выпрямилась и посмотрела на три красных матерчатых чемодана, набитых до отказа одеждой и вещами, которые она просто не могла оставить.

Я покинула Алдераан с гораздо меньшим количеством вещей. Прошло четверть века, и я снова вынуждена бежать — но на сей раз от угрызений совести, а не от физической опасности.

— Мне давно следовало быть готовой, но постоянно возникают какие-то неотложные дела.

Прежде чем Лейя успела объяснить, что имеет в виду, она увидела, как у Элегоса раздулись ноздри и его взгляд переместился на верхнюю площадку лестницы. Лейя обернулась и увидела своего мужа, Хэна. Тот стоял в дверном проеме, положив обе руки на косяк. Она вздрогнула: его изможденное лицо и положение рук напомнили ей о том, как он был заморожен в карбоните. Ей хотелось думать, что темные круги под глазами — всего лишь игра света и тени, но Лейя понимала, что обманывает себя.

Она услышала, как Элегос поднялся со стула.

— Капитан Соло.

Хэн медленно поднял голову и прищурился, повернувшись на голос.

— Каамаси? Элегос, не так ли? Сенатор?

— Да.

Хэн с трудом сделал несколько шагов вперед и чуть не упал с лестницы. Он успел ухватиться за перила, спустился на пару ступенек и заскользил вниз. Восстановив равновесие, он спрыгнул через последние ступеньки на пол и прошел мимо Лейи. С тихим стоном Хэн плюхнулся на стул, стоящий напротив Элегоса. В свете, падающем из окна, пятна на когда-то белоснежной рубашке Хэна казались особенно яркими. Воротник, манжеты и локти были черными от грязи. Давно не чищенные сапоги, мятые брюки, нечесаные волосы. Хэн провел рукой по заросшему щетиной подбородку, и Элегос успел заметить черные полоски у него под ногтями.

— Я хочу задать вам один вопрос, Элегос.

— С удовольствием на него отвечу.

Хэн кивнул, казалось, его голова просто прицеплена к позвоночнику, а мышцы отказались ее поддерживать.

— Насколько я понимаю, вы, каамаси, можете хранить воспоминания. Сильные воспоминания.

Лейя посмотрела на Элегоса.

— Простите меня, Элегос. Я узнала об этом от Люка и думала, что мой муж… Каамаси покачал головой.

— Я не сомневаюсь, что вам всем можно доверить знание о мемниях. Важные события, происходящие в нашей жизни, оставляют воспоминания. Мы в состоянии передавать их таким же, как мы, и некоторым джедаям. Воспоминания должны быть очень сильными и значительными, чтобы стать мемниями.

— Да, сильные воспоминания не желают уходить, — Хэн уставился в точку между стеной и краем окна. Он на мгновение замолчал, а затем строго посмотрел на Элегоса. — Мне вот что интересно: как вы от них избавляетесь? Как прогоняете из своей головы?

Мука в голосе Хэна разрывала сердце Лейи.

— Хэн…

Он поднял руку, заставив ее замолчать. На лице у него появилось злое выражение.

— Как вы это делаете, Элегос? Каамаси чуть приподнял подбородок.

— Мы не можем от них избавиться, капитан Соло.