Его задача была не особо сложной: хазраху и его группе было поручено зачистить один из лагерей, которые неверные выстроили на руинах столицы Дубриллиона. Каждый хазрах имел по обоюдоострому ножу и по небольшому амфижезлу, чуть более короткому, чем у настоящих воинов йуужань-вон-гов. Такое оружие не только подходило хазрахам сообразно их росту, но также было и несгибаемо-твердым, так как рабы не имели возможности превращать крепкие амфижезлы в гибкие кнуты. Эта прерогатива принадлежала. исключительно вонгам.

Шедао поерзал, все еще испытывая неудобство в своем новом обличий, но решил не обращать на это внимание и углубился в сознание раба. Глазами хазраха он увидел солдат, продвигающихся сквозь темный и узкий коридор. Кислый запах ударил ему в ноздри, сердце хазраха учащенно забилось. Два его сородича, толкаясь и пихая друг друга, пробились в голову колонны, когда узкий проход стал расширяться. Хазрах крепче вцепился в амфижезл и приподнял его над головой, в то время как еще один раб пробрался мимо него и рванулся вперед…

Разящий алый луч сверкнул в темноте, мгновенно рассеяв тени и ворвавшись в строй хазрахов. Схватившись руками за обожженное лицо, выбежавший вперед раб громко вскрикнул и повалился на землю. Все еще держа амфижезл над головой, хазрах-Шедао обошел своего раненого соплеменника и поднял голову: резкий металлический звук и яркая вспышка предупредили его о новой опасности.

На уступе под потолком прятался неверный. В руке он держал тяжелую металлическую палку, конец которой ярко вспыхивал. С громким свистом темноту пронзил алый луч, но раб отразил его амфижезлом и в свою очередь сам сделал выпад острым концом своего орудия. Жезл отсек человеческую ногу по самое колено, и когда хазрах опустил смертоносный посох, на него сверху полилась солоноватая кровь.

С громким криком сверху обрушился и сам человек. Он приземлился настолько неуклюже, что было слышно, как затрещали кости. Человек в панике сжимал руками отрубленную конечность, из которой фонтаном хлестала кровь, и полным ужаса взглядом смотрел в глаза своего противника. Губы человека шевелились, дрожащим голосом он молил о пощаде, но еще один взмах амфижезла заставил этот голос затихнуть, и обезглавленное человеческое тело бездвижно распростерлось на полу.

Вокруг хазраха-Шедао кипела настоящая битва, рабы вовсю сражались с людьми, выпускавшими из боевых орудий смертоносные разряды. Хазрахи гибли десятками, но продолжали наступать, преодолевая сопротивление аборигенов. Засада обернулась для неверных полным разгромом. Объятые паническим ужасом, они пытались спастись бегством, но кольцо завоевателей сжималось все теснее…

И вдруг Шедао ощутил острую, жуткую, но одновременно успокаивающую боль. Она пришла сзади, пронзила его правое бедро и добралась до живота. Он почувствовал, как хазрах пытается сопротивляться боли. Гуманоид резко рванул влево, позволив смертоносному оружию выскользнуть из его тела, но это не помогло ему побороть зарождающуюся в душе панику от осознания того, что он получил серьезую рану.

Развернувшись, хазрах взмахнул амфижездрм и чуть было не промахнулся. Он увидел, что абориген, только что сумевший ранить его, оказался девушкой, причем совсем юной. Удар, который пришелся бы точно в горло взрослого человека, рассек голову девушки на уровне лба. Кровь брызнула из ее головы во все стороны, мертвое тело, по-прежнему сжимавшее в руках виброклинок, обрушилось на холодный феррокритовый пол…

Шедао Шаи выгнул спину и резко сорвал с лица маску. Нет, он вовсе не боялся реакции хазраха на ранение, его шокового состояния и последующей смерти. Шедао неоднократно переживал эту ситуацию и раньше, причем безо всяких негативных для себя последствий. Но на этот раз он не захотел, чтобы постыдный страх этого раба омрачил его собственные впечатления от увиденного.

Командующий йуужань-вонгов наконец разжал кулаки и немного отдышался, чувствуя приятную прохладу корабля.