— Слушаю и повинуюсь, господин.

Шедао Шаи отвернулся от своего подчиненного и, дождавшись, пока его шаги затихнут, обратил внимание на безмолвную, золотистую фигуру, следовавшую за ним по пятам, словно тень.

— А что ты думаешь об этом, Элегос? Каамаси пожал не только плечами, но и практически всем своим телом.

— Здесь был сад, в нем не было никакой стратегической ценности. Здесь их преследовали, здесь они держали оборону. Я думаю, сгоревшие деревья — это всего лишь побочный ущерб.

На лице йуужань-вонга появилось насмешливое выражение.

— Думаешь, меня так легко одурачить?

— А вы думаете, мне это надо? — взгляд Элего-са по-прежнему оставался абсолютно невозмутимым. — Если Дэйн Лиан не смог определить причину этого пожара, тщательно все изучив, то как я могу выяснить правду прямо с первого же взгляда на эти груды пепла?

Шедао прошел дальше, в самую глубину пожарища, и жестом руки показал Элегосу, что тому необходимо проследовать за ним. Когда каамаси подошел, воин строго посмотрел на него.

— Как ты только можешь жить с этими людьми, Элегос?. Ты вдумчив и миролюбив, они — нет. Я вижу это здесь. Я видел это на вашей планете, которую вы именуете Биммиель. Как ты можешь выносить этих бесчестных, бесстыжих существ?

Элегос нахмурился.

— А в чем бесчестие? Новая Республика рисковала многим, чтобы вызволить отсюда своих солдат. Это делает ей большую честь.

— Да, возможно, так; и есть, но все это совершенно не вписывается в общую картину. Как ты сказал, у этого места не было никакой стратегической ценности, и тем не менее его уничтожили. Зачем? И еще, здесь были горы мертвых тел, включая и тела их собственных товарищей, но они не забрали их с собой, не захоронили, как; положено, — разве это делает им честь? Мы, йуужань-вонги, чтим память своих павших героев, мы проводим похоронные ритуалы, мы гордимся их великими подвигами. Здесь же… — йуу-жань-вонг весь кипел от ярости, пока говорил это. — Тела сожжены в том виде, в каком и лежали, друзья и товарищи не сложены вместе. К ним ко всем отнеслись, как к мусору. Такое отношение к нашим бойцам я еще могу понять, все-таки они были их врагами, но к своим собственным?..

У Элегоса и на это нашлось логическое объяснение. — Такое отношение к погибшим йуужань-вон-гам вы можете назвать невежеством, — каамаси присел на корточки около одного из скелетов, — к своим мертвым бойцам я бы охарактеризовал как спешку. Мы тоже чтим наших умерших, когда это возможно. При таком натиске вашей армии это было невозможно.

— Что ж, пусть будет так, как ты говоришь. Я многому научился у тебя, но сейчас я хочу узнать еще кое-что.

Элегос поднял глаза на Шедао. Блики выглянувшего из-за туч солнца заиграли на его золотистой шерсти.

— Я не уверен, что мне есть, что еще вам сказать, командующий Шаи.

— О, еще как есть! — йуужань-вонг сжал руки в кулаки и надавил ими друг на друга. — При упоминании джиидайя по имени Серебряный Клинок, ты вздрогнул, почти незаметно. Когда я заговорил о Биммиеле, ты также подал знак, что что-то в этом тебе знакомо. Я полагаю, ты хорошо знаешь джиидайя, которому мы дали это прозвище.

— Я никогда и не отрицал, что знаком с джедаями.

— Но Серебрянного Клинка ты знаешь очень хорошо?

Каамаси кивнул и медленно встал.

— Его зовут Корран Хорн.

— Ко-рун Хорн, — Шедао выговорил это имя, вкладывая в каждый слог всю свою ненависть.