|
И даже если бы врагам удалось преодолеть эту преграду, по ту сторону их ждали очень внушительные фортификации. По обе стороны ворот высились башни, сложенные из мощных отполированных каменных глыб; каждая башня имела не менее шестидесяти локтей в высоту и шести в ширину. Дальше в обе стороны тянулась сводчатая забральная стена, испещренная бойницами, поддерживаемая контрфорсами, щетинившаяся небольшими башенками. Де Пейн и его спутники, пораженные, обозревали эту вселяющую трепет обитель войны — черную, угрожающую, особенно на фоне все светлевшего голубого неба, сложенную из очень твердого камня; настоящее орлиное гнездо, надежно защищающее тех, кто находится внутри. Де Пейн оценил достоинства крепости и заключил, что взять ее не представляется возможным: Хедад могла с успехом отстоять сотня защитников. Во многих отношениях эта крепость напомнила ему замки рыцарей Храма, возведенные в таких же удаленных местах.
— Там пусто, — заметил Майель. — Будто это замок мертвецов! Де Пейн снова всмотрелся в укрепления. Прав Майель, замок выглядел покинутым, заброшенным. Ни один язычок пламени не показался в просветах между башенками на стене. Ни фонаря, ни знамени, ни боевого вымпела. Нигде не блеснули доспехи воинов, нигде не мелькнула тень хотя бы одного часового. Тамплиеры вскочили в седла и медленно двинулись к мостику. Вдруг зловещее молчание разорвал звон цепей: за воротами опустился подъемный мост. Посланники ордена натянули поводья. Из ворот вылетел, как молния, всадник. На нем был просторный белый халат, перетянутый широким красным кушаком, на ветру развевались длинные черные кудри. Не колеблясь, всадник галопом пронесся по подвесному мосту и поскакал навстречу прибывшим. Стук подков малорослого, но быстроногого арабского скакуна, несшегося все так же галопом, походил на зловещий грохот литавр перед боем. Де Пейн слегка поворотил коня, потянулся было к рукояти меча, но всадник уже резко натянул поводья, остановившись прямо перед группой тамплиеров, украшенное бородкой лицо расплылось в улыбке. Он поклонился гостям, одновременно показывая свое искусство наездника: конь под ним пятился, поворачивался влево, вправо, и наконец, по еле слышной команде, застыл на месте. Всадник нежно погладил по взмыленной холке своего скакуна, указал рукой на де Пейна и его спутников и заговорил на беглом лингва-франка, принятом в заморском владении христиан. — Тамплиеры, генуэзцы, благородные господа — выбирайте, что вам больше по нраву, — вы желанные гости у нас! Я — Усама, начальник стражи. От имени моего отца приветствую вас в Хедаде! — Начальник без стражи? — спросил Майель. — Без меча и щита? — Достопочтенный Майель, мой меч, доспехи и щит — все это прямо за твоей спиной! Де Пейн быстро обернулся. За их спинами молча выстроилась цепь всадников в синих плащах, их головы и лица были скрыты под кольчужными капюшонами. Длинная грозная цепь воинов — рогатые луки натянуты, наконечники стрел нацелены прямо на тамплиеров. Де Пейн повернулся, откинул капюшон своего хауберка и, подъехав к Усаме, протянул ему руку. — Друг, — улыбнулся он, — благодарю за теплый прием. — Воистину, ты друг. — Усама крепко пожал руку тамплиера. — Здесь, в горах, равно как и в пустыне, незнакомцев не бывает: только друг или враг. Но поспешим, отец мой ждет. И посланцы ордена последовали за Усамой по подвесному мостику через узкий, но очень глубокий провал. Они обрадовались, достигнув скользкой каменистой тропинки, что вела под своды ворот и дальше, в главный двор, над которым высилась квадратная центральная башня. Де Пейн постарался скрыть удивление: двор был не пыльным и грязным, как он ожидал, — нет, то было море густой зеленой травы, расплескавшееся и тянувшееся в другие дворы крепости. Усама провел их через главный двор и свернул налево, в следующий. |
