Идёт себе профессор Сёмин по берегу в одну сторону реки — никого нет. Потом обратно — снова никого нет. Только какая-то толстая тётка на тракторе катается. А рядом сумасшедшая собака в картонном ящике носится.

Он подошёл к тётке и спросил:

— Скажите, пожалуйста, вам не встречалась тут женщина с маленьким пуделем на руках?..

Тамара Семёновна всё это время прогуливалась на тракторе вдоль речки в одну сторону, в другую. Нет никакого таинственного незнакомца из разведки. Только какой-то тощенький тип из прошлых времён гуляет под прикрытием старушки с веником. И вот этот тип подходит и спрашивает:

— Скажите, пожалуйста, вам не встречалась тут женщина с маленьким пуделем на руках?

Тамара Семёновна строго, по-военному ответила:

— Никак нет. — И сама спросила: — А вы, гражданин, не видели здесь такого товарища высокого в сапогах и в плащ-палатке?

— Нет, к сожалению, я не видел такого гражданина.

И они ещё долго гуляли по берегу речки. Пока совсем не стемнело.

Папа первым увидел, что операция «Знакомство» провалилась. А Шарик всё кипятился:

— Мы не все детали продумали. Надо им встречу в деревенском кафе устроить. Надо их в клуб «Кому за тридцать» пригласить. Надо для них блины «семейные» устроить.

— Ничего не выйдет, — объяснял папа. — Я по себе все про любовь знаю. Когда я маму увидел, я сразу как раненый стал. У меня что-то внутри оторвалось. И я понял, что без мамы мне будет очень неуютно. Если у них так не произошло, вы их хоть клеем друг к другу приклейте, ничего не выйдет. Одни страдания.

А Матроскин подумал: «Где ж нам столько клея взять?»

Глава шестая. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Тётя Тамара даром времени не теряла. Каждое утро она железной рукой всех куда-нибудь нацеливала. Утром во время завтрака она сказала:

— Жизнь у нас должна идти по двум руслам: по хозяйственному и по духовному. С хозяйственностью мы кое-как справляемся. Дрова мы заготовили, грибы, корову сеном мы обеспечили.

«Ничего себе „мы“, ничего себе „обеспечили“! — подумал Матроскин. Когда это я один все лето спины не разгибал».

Тётя продолжала:

— А вот с духовным руслом у нас дела обстоят хуже. Скажи мне, Шарик, когда ты в последний раз читал труды академика Павлова?

Шарик стал вспоминать. Он много трудов вспомнил, но труды академика Павлова как-то не всплыли. Шарик даже покраснел от размышлений. Он стал красный, как морковка, ближе к свёкле. Только из-за его повышенной мохнатости никто не увидел, как ему стыдно.

— Или ты, Матроскин, — говорит тётя Тамара, — как часто ты заглядываешь в книги товарища Мичурина? Это был садовод такой прогрессивный. Мне в армии про него много рассказывали. Особенно про его трагическую гибель.

— А как трагически погиб товарищ Мичурин? — спросил бывший ординарец Иванов-оглы.

— Упал с выращенной им клубники… Или с огурца. Представляете, какой это был огурец!

— Скользкий, — говорит Шарик.

— Не скользкий, а гигантский! — поправила его тётя Тамара. — Одним таким огурцом можно было всю деревню Простоквашино накормить. А ты, дядя Фёдор, становишься у нас Иваном, не помнящим родства, — продолжала она. — Как у тебя обстоят дела с русской историей? Когда ты в последний раз ходил в патриотический поход по родному краю?

— Я каждый день хожу в патриотический поход по родному краю, когда в соседнее село Троицкое за хлебом иду, — отвечает дядя Фёдор. — Особенно зимой, когда снегу по колено.