Изменить размер шрифта - +
Как его успехи?

— Пока трудно сказать. В любом случае ему необходима всесторонняя помощь, поэтому я хочу, чтобы ты приехал и поагитировал за него.

Я в раздумье пожевал нижнюю губу. В такую минуту следует проявлять осмотрительность, а то еще мало ли что.

— Что от меня потребуется? — осторожно поинтересовался я. — Мне не придется целовать младенцев?

— Конечно, нет, тупица ты беспросветный.

— Я слышал, что предвыборные кампании в основном состоят из целования младенцев.

— Да, но целовать их должен бедняга кандидат. Ты будешь ходить по домам и агитировать жителей за Медяка, больше от тебя ничего не потребуется.

— Тогда можете на меня положиться. С этой задачей я справлюсь. Старина Медяк! — сказал я, растрогавшись. — Встреча с ним согреет мне душу, ну, и все такое.

— Душу и все такое ты сможешь согреть уже сегодня. Он на день приезжает в Лондон и хочет с тобой пообедать.

— Ух ты! Прекрасно. В котором часу?

— В полвторого.

— Где?

— В гриль-баре «Баррибо».

— Я буду там. Дживс, — сказал я, повесив трубку. — Помните Медяка Уиншипа, который был для меня когда-то тем же, чем Дамон был для Пифия?

— Да, сэр, конечно.

— В Маркет-Снодсбери идет избирательная кампания, и он кандидат от консерваторов.

— Так я и понял из слов вашей тети, сэр.

— Вы что, слышали, что она говорила?

— Почти беспрепятственно, сэр. У мадам довольно пронзительный голос.

— Это уж точно, пронзает, — сказан я, потирая ухо. — Не легкие, а прямо кузнечные мехи.

— Исключительная сила звука, сэр.

— Неужели тетя пела мне колыбельные, когда я был крошкой? Наверно, нет, иначе я с перепугу решил бы, что взорвался отопительный котел, и вырос заикой. Но все это несущественно, главное — что мы сегодня отбываем к ее шалашу. Я пообедаю с Медяком. В мое отсутствие упакуйте, пожалуйста, всякие там носки-галстуки.

— Слушаюсь, сэр, — ответил он, и мы больше не возвращались к разговору о клубной книге.

 

Глава 3

 

Через несколько часов я отправился на свидание, испытывая неподдельную радость. Медяк — мой старинный приятель, может быть, не такой старый, как Копченая Селедка или как Китекэт Поттер-Перебрайт, с которыми я «топтал траву родных полей» в приготовительной школе, пансионе и университете, но, безусловно, очень давнишний. Мы занимали в оксфордском общежитии соседние комнаты, и не будет преувеличением сказать, что с той минуты, как он заглянул ко мне за сифоном для газировки, мы с ним стали как родные братья и оставались столь же близки после того, как покинули этот центр науки.

Долгое время он был видным членом «Клуба шалопаев», приобретшим широкую известность благодаря своей неуемности и заводному темпераменту, но внезапно он отстранился от дел и переселился в деревню — как ни странно, в Стипл-Бампли, графство Эссекс, где находится обиталище моей тети Агаты. Говорят, виной тому была его помолвка с некой своевольной девицей, которая отрицательно относилась к его членству в клубе. Подобные девицы встречаются всюду и везде, и, по-моему, лучше держаться от них подальше.

Естественно, эти обстоятельства нас разлучили. Он не приезжал в Лондон, а я, конечно, ни разу не наведался в Стипл-Бампли. В места, где можно повстречать тетю Агату, я не ездок. Лезть в петлю, ей-богу, смысла не вижу. Но Медяка мне очень не хватало. Как говорится, «о, если бы коснуться исчезнувшей руки».

Войдя в «Баррибо», я встретил его в холле, где до обеда пропускают стаканчик, чтобы потом пройти в гриль-бар, и после приветствий вроде «Кого я вижу!» и «Сколько лет, сколько зим» — неизбежных, когда две исчезнувшие руки, которые были разлучены много лет, вновь ощупывают друг друга, — он спросил меня, не хочу ли я прогреть горло.

Быстрый переход