Но прежде надо овладеть Новороссийском. Было решено брать город одновременно с трех сторон: с востока — от цементных заводов, с юга — с плацдарма Малая земля и со стороны порта, высадив в город сильный десант. Позиции у цементных заводов, на восточной окраине города, были заняты нами еще в 1942 году. Еще тогда немцы остановились у этих рубежей. А плацдарм, названный Малой землей, захватил в феврале 1943 года отряд морской пехоты майора Ц. Л. Куникова.

Сложнейшим делом будущей операции была высадка войск в Новороссийском порту. Город буквально окружен вражеской артиллерией больших калибров. Много орудий стоит в непосредственной близости к порту. Ими простреливается каждый квадратный метр акватории. По всему берегу Цемесской бухты у противника огневые точки и минные заграждения. Огневые точки устроены и на молах, загораживающих порт от штормовых волн, — западном и восточном. И сами молы, железобетонные прочные стены, почти непреодолимое препятствие. Расстояние между ними всего 80 метров. Неужели возможно кораблям и судам с десантниками войти в эту щель? Не погибнут ли они тут же от огня пушек, пулеметов, минометов? Как можно решиться на такое?

Решились потому, что знали: именно в этом страшном месте противник меньше всего ждет удара, все его внимание обращено к Малой земле и цементным заводам. И еще решились потому, что надеялись на ум и отвагу моряков.

Командиром высадки был назначен командир Новороссийской военно-морской базы контр-адмирал Георгий Никитич Холостяков. Отряд обеспечения высадки возглавил командир бригады торпедных катеров капитан второго ранга Виктор Трофимович Проценко.

В канун наступления вовсю работала наша разведка. Самолеты фотографировали вражеские позиции, скрытые в горах и за горами. Не смыкали глаз наблюдатели на восточном, нашем, берегу Цемесской бухты — с горы Маркотх просматривались порт и весь город. С каждым днем на разведкартах прибавлялись новые грозные значки — минные поля в городе, доты на перекрестках улиц, орудия и минометы в замаскированных укрытиях. Захватчики развесили взрывчатку на столбах и на деревьях — в случае прорыва наших бойцов в город они должны были оказаться в огненном аду. В городе и порту, как потом сосчитают саперы, было установлено свыше 30 тысяч противопехотных и противотанковых мин.

Свою рекогносцировку провели моряки. На наблюдательном пункте 318-й стрелковой дивизии контр-адмирал Холостяков с командирами отрядов катеров и десантников долго изучал подходы к порту и берег бухты.

Бетонные доты на молах казались неуязвимыми — бомбой с самолета, снарядом из тяжелой пушки трудно попасть в небольшую цель. Конечно, если стрелять или бомбить долгое время, то разбить доты можно. Но огневая подготовка атаки намечена короткая — иначе враг поймет, откуда грозит опасность. Моряки решили стрелять по дотам торпедами, торпедами же ударить по береговым огневым точкам и минным заграждениям. Было, однако, ясно, что и торпеды не уничтожат всех огневых точек. Надо будет воспользоваться замешательством противника — после взрыва торпед высадить на молы штурмовые группы, которые добьют врагов в дотах гранатами.

Пространство между молами закрывали боны — бочки, к которым подвешены сети.

Решили прорвать заграждение тоже взрывом торпеды. Затем, чтобы обрывки сетей не мешали десантным судам, взорвать бочки, покидав на них сетки с взрывчаткой.

На конце западного мола увидели лебедку. Трос от нее уходил в воду. Несомненно, он, как и сети, перегораживает вход в порт. Но на какой глубине? И нет ли на тросе мин? Осмотреть трос вызвался матрос-разведчик (к великому огорчению, фамилия его неизвестна).