Поезд летит сквозь тоннель и пол под нами покачивается из стороны в сторону. Реклама слегка моргает. Лицо Пола в полутени похоже на обложку альбома Rubber Soul.

— Я узнаю, кто убил Генри, — Пол делает шаг ко мне. — Я клянусь тебе.

— Если не всё зависит от Тео, то и не от тебя! Ладно, пусть ты не убивал папу и не стирал данные. Тогда кто? Почему ты сбежал?

Он снова пугает меня.

— Я не убивал Генри, но уничтожил данные в лаборатории.

— Что? Почему?

Пол кладет руки мне на плечи. Я вздрагиваю. Ничего не могу с собой поделать. Он отстраняется, словно боясь, что ранил меня.

— Скажи Тео, что я сожалею. Когда я увидел его раньше, я думал, я винил его за то, чего он не делал. Я теперь понимаю, что он только пытался сделать что-то для Генри… — его голос снова ломается. Наше общее горе одновременно пронзает нас, кажется, электрический шок идет от меня к нему и от него ко мне. — Но скажи Тео, чтобы он отправил тебя домой, сейчас же. Чем скорее, тем лучше. Это самая важная вещь, которую он может сделать.

— Нет. Ты должен объяснить.

Он говорит только:

— Иди домой, я все исправлю.

Поезд покачивается достаточно сильно для того, чтобы я пошатнулась. За секунду до того, как я могу восстановить равновесие, Пол сжимает Жар-птицу в ладони и…

Сложно точно объяснить произошедшее. Хотя ничто не сдвинулось, кажется, что ветерок всколыхнул воздух вокруг нас, изменив что-то неуловимое в образе Пола. Он поднимает голову, словно пораженный, поднимает ладонь в разбитой губе и вздрагивает. Потом он видит кровь на своих пальцах и, кажется, не может вспомнить, как она туда попала.

Потом я понимаю, что Жар-птицы на его шее больше нет. Не было ни вспышки света, ни неземных звуков, ничего такого, одно мгновение, и Жар-птица только что была там, а сейчас её нет.

Пол ушел. Он снова прыгнул, теперь в другое измерение.

Это значит, что парень, стоящий передо мной это… Пол Марков, но Пол, который принадлежит этому миру.

Поезд останавливается на следующей станции. Я хватаюсь за поручень, чтобы не упасть, Пол делает то же самое, но неуклюже, словно он едва понимает, что происходит. Потом я понимаю, что это так. Он стоит в поезде без воспоминаний о том, как он попал туда, и даже кто я такая.

— Что происходит? — говорит Пол, не Пол.

— Я… — как я должна объяснить это? — Давай сойдем с поезда, ладно?

Хотя Пол выглядит беспокойно, он следует за мной, через станцию на улицу.

Мы, как оказалось, сейчас в совершенно другой части Лондона, она выглядит больше похожей на город, который я помню, здесь больше старых зданий, нет летательных аппаратов в небе. Снова начал идти дождь. Мы ныряем под козырек магазина, и теперь Пол выглядит менее смущенным, но более взволнованным.

— Где я?

— В Лондоне.

— Да, конечно, — говорит он, и то, как он прищуривает глаза, когда он не уверен и раздражен, кажется таким знакомым, что мне сложно поверить, что это не мой Пол. — Я приехал этим утром на конференцию. Услышать Ватта Конли. Я планировал это несколько недель, но клянусь, что помню, как сошел с поезда. Потом всё, пропадает.

Он собирался на конференцию в любом случае. Конечно. Почему физику не интересоваться изобретателем эпохи?

— Ты не помнишь ничего за прошлые, я не знаю, два дня?

— Я помню, кое-что, — говорит Пол. Его выражение лица, движения, немного отличаются от нашего Пола, которого я знаю, и который только что сбежал от меня. Как странно видеть различия в том, как он наклоняет голову. — Но кто ты? Кто меня ударил?

Я это сделала.