– Не учите меня. Я вообще не хочу с вами разговаривать. – И она демонстративно уткнулась в свой журнал.

– На самом деле вы капитулировали, – не сдавался болтливый сосед. – Да, да, вы только что сложили оружие.

– Я читаю.

– И не видите ни слова. Послушайте, я редко встречаюсь с людьми, там, где я живу, на многие мили вокруг нет человеческого жилья, поэтому, когда выдается случай, я не прочь поговорить. Вот почему я езжу на поезде, а не на машине – ради приятной беседы с попутчиком.

– Ничем не могу помочь. Здесь много других купе, пересядьте туда.

– Мне и здесь хорошо.

На этот раз девушка промолчала, упрямо не желая отрываться от журнальных страниц, хотя… чертов незнакомец прав, она не понимала ни слова.

Школа верховой езды осталась позади, и Дэйви снова включился в беседу.

– «Бескрайние просторы», так вы сказали, да?

– Абсолютно бескрайние.

– А эти лошади, кто они?

– Домашний скот, одичавший за годы, проведенные в буше. Чтобы догнать жеребенка, нужно мчаться за ним полным галопом, повалить и прижать к земле.

– Дэйви, гляди-ка, – бесцеремонно вмешалась Пиппа, – кажется, там медвежонок, вон, на дереве.

Маленький носик вновь прижался к стеклу, а смуглолицый попутчик беззвучно, но отчетливо произнес: «Ложь».

Подобной наглости Пиппа снести не могла.

– Простите, что вы сказали?

– Ложь, беспардонная ложь. Вы прекрасно знаете, что никого там нет.

– Да как вы смеете…

– Это гранатовое дерево, коалы на них не живут – общеизвестный факт, а кроме того, на воле их остались считанные единицы. Несколько на побережье к северу от Сиднея, еще в Квинсленде, только не здесь, не в этом кусочке Англии.

– «Кусочке Англии»?

– Ну да, мальчуган прав, – мужчина кивнул в сторону Дэйви, – «совсем как дома», так он сказал. И поэтому-то из сотен других вы выбрали именно это место. Вы просто не хотите расправить крылья. Не хотите… – он уже обвинял, – чтобы я рассказывал ему о других землях. Только я открою рот, как от вас слышится «пожалуйста», да «прошу вас», да «перестаньте».

– Пожалуйста, замолчите, – подтверждая его правоту, выпалила Пиппа, однако строже и настойчивее, чем в прошлый раз, навсегда закрывая эту тему. По крайней мере, она так думала.

Буквально мгновение спустя мужчина перегнулся через стол, вырвал у нее журнал и положил вверх обложкой.

– Я родом оттуда, где привыкли приятно проводить время. – Он будто не замечал негодования на ее лице.

– Мы тоже.

– Неужели? Сроду бы не подумал, – нахально ухмыльнулся он.

– Меня ни капли не интересует, что вы думаете.

– Но держу пари, вас это заинтересует. Почему вы не хотите даже попробовать?

– Повторяю, меня все это не касается, – не выдержав, крикнула она.

– А мальчик другого мнения.

– Вы себе льстите! Ему не должно быть интересно. – Колкие слова вылетели раньше, чем Пиппа успела что-либо осознать. Она охнула и прижала руку ко рту. Теперь, по крайней мере, он оставит ее в покое.

И снова ее ждало разочарование. Незнакомец широко улыбнулся и медленно-медленно, так медленно, что она успела понять: он ее раскусил, произнес:

– Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы жизнь была вечной.

Оставалось только подивиться его необычайной проницательности, и девушка спросила чуть слышно:

– А если она не вечна?

– Тогда живите вдвойне, как дети.