— Я ничего не видел. — В голосе Аримана прозвучала горечь.

Развернувшись, он снова прошел в шатер и открыл длинный оружейный ящик, сделанный из дерева акации и украшенный нефритами. В первую очередь Ариман пристегнул к поясу кобуру с пистолетом — настоящим произведением искусства оружейников, как и все, что выходило из мастерских Саламандр Вулкана. Боковые поверхности оружия были выполнены в виде острых ястребиных крыльев, а рукоятка отделана тисненой кожей. Затем он достал длинный посох-хеку из слоновой кости с искривленным лезвием на конце и с золотыми накладками на рукояти, усиленной голубыми медными полосками.

— Что ты задумал? — спросил Хатхор Маат, когда Ариман вышел из шатра в полном боевом снаряжении.

— Я возьму Сехмет и поведу их в Гору, — ответил Ариман. — Вы со мной?

Лемюэль Гамон привалился спиной к одному из мертвых камней у подножия огромной Горы, стараясь не высовываться из тени, и пожалел, что не отличается миниатюрностью. Он вырос в кочевом улье на континентальных просторах Нордафрики и привык к жаре, но этот мир сильно отличался от его родной планеты.

Длинная легкая рубаха из льна, укрывающая тело Лемюэля, пестрела разноцветными вышитыми изображениями переплетающихся молний, спиралей и различных малопонятных символов. Одежду по его собственному дизайну изготовил слепой портной из мелкой мастерской в Сангхе, а рисунки были взяты с древних свитков, хранящихся в его секретной библиотеке на вилле в Мобаи. Темнокожий и гладковыбритый человек не сводил взгляда глубоко посаженных глаз с лагеря Тысячи Сынов и время от времени делал пометки в пристроенном на бедре блокноте.

В солончаковой долине стояло около сотни алых шатров с поднятыми полотнищами, и каждый из них вмещал один из отрядов Легиона. Лемюэль записал представленные там братства: Тайные Скарабеи Аримана, Четвертое братство Анкху Анена, Шестое братство Калофиса, Третье Хатхора Маата и Второе Фозиса Т’Кара.

Под Горой собрались значительные воинские силы Астартес, в окружающей атмосфере ощущалась странная напряженность, но Лемюэль не мог определить, чем это вызвано. Они явно не ожидали нападения врагов, но так же явно проявляли беспокойство.

Лемюэль прикрыл глаза и позволил своему духу последовать за потоком силы, от которой воздух дрожал не меньше, чем от невыносимого жара. И с закрытыми глазами он ощущал энергию этого мира, представляющуюся ему разноцветной паутиной, более яркой, чем величайшие полотна Серены д’Анжело и Келана Роже. Позади мертвых камней черной непроницаемой стеной, плотной, как адамантий, стояла Гора.

Но на плоской солончаковой равнине картина разительно менялась и сверкала яркими красками.

Лагерь Тысячи Сынов представлялся адской мешаниной цветов, словно застывший атомный взрыв. Но даже в этом сиянии выделялись особенно яркие огни, и три таких выдающихся разума собрались в шатре, который, как было известно Лемюэлю, принадлежал капитану Ариману. В мыслях этих троих что-то назревало, и Лемюэль от всей души пожалел, что недостаточно силен, чтобы приблизиться к ним. В центре лагеря обычно пылал огонь, сравнимый разве что с сиянием суперновой звезды на фоне мерцающих свечей, но сегодня его не было видно.

Возможно, в этом и состояла причина тревоги Тысячи Сынов.

Их прославленный предводитель отсутствовал.

Разочарованный Лемюэль отвлекся от лагеря Астартес и позволил мысленному взору переместиться на убогие жилища агхору. Вырытые в иссушенной земле норы выглядели настолько же безжизненными и темными, насколько лагерь Тысячи Сынов искрился красками и жизнью. Обитатели Агхору были такими же неинтересными, как солончаковая долина, без малейшей искры духовной жизни.

Лемюэль открыл глаза и, чтобы уменьшить сердцебиение, прочел мантру сангомы. Затем он сделал глоток из обернутой полотном фляги.