Роберт слушал, затаив дыханье. Он не смел вмешаться в разговор, но в душе зародилась смутная надежда на спасение.

— Эй, вы, поворачивайтесь! — крикнул старший лесник, шедший впереди. — До ночлега ещё осталось порядочно, а в глотке уже пересохло. — В «Голубом борове» водится славное винцо, стоит только тряхнуть его хозяина.

Между тем, пока компания, горланя песни и переругиваваясь, двигалась к «Голубому борову», в общей комнате этой харчевни на берегу речки Дув за кружками пива сидели два человека в скромной крестьянской одежде.

— Да, Джиль, — говорил один из них, одетый в рубашку и штаны явно с чужого плеча, — не думал я, что ты обо мне вспомнишь в такую минуту. Кто другой пожалел бы ещё бедного свинопаса и позвал его в Ноттингем на празднества, да ещё дал ему одежду. Только вот это горло давит, — и он дотронулся до железного кольца, свободно обвивавшего его шею.

— Не горюй, Гунт, — утешал его румяный весёлый приятель, щедро подливая эль в его глиняную кружку. — Остальные свинопасы согласились ведь присмотреть за твоим стадом сегодня и завтра. Сэр Гью об этом не узнает, чёрт побери его душу. А мне без тебя — половина радости смотреть на нашего мальчика. Подумать только — в Ноттингеме перед самим королём натянет он лук. И три раза выстрелит. И все три раза попадёт в самую цель. Попадёт ведь, Гунт, а?

— Попадёт! — Гунт стукнул кулаком по столу. — Попадёт, клянусь святым Дунстаном! И преклонит колено перед королём и попросит защиты против злого обидчика. Пусть адовы псы грызут на том свете пятки чёртову барону.

— Потише, — остановил пылкого свинопаса осторожный Джиль и оглянулся: не подслушивает ли его собрат по ремеслу — хозяин здешней харчевни. — Потише, смотри, нас не очень-то погладят по голове за такие разговоры о знатных, даже если души у них не белее сапога. Э, да что с тобой сделалось, приятель?

Последние слова относились как раз к хозяину харчевни, который вдруг припал к низкому маленькому оконцу, а затем имел алея по комнате, выд ирая передником столы и передвигая скамейки.

— Королевские лесники идут, — отвечал тот, запыхавшись. — Вон с горы спускаются. И несут что-то на палке — видно, убитого оленя. Набезобразят — беда. Гляди, если половина кружек не будет побита. А платы, как заупрямятся, лучше не спрашивай. Хорошо, если оленину не всю съедят: хоть что-нибудь да останется.

Говоря это, он быстро нырнул в подвал и так же быстро вынырнул из него, держа в руках небольшой бочонок с вином.

— Помоги, братец Джиль, поставить, — сказал он, отдуваясь. — А вы бы лучше уходили подальше: народ они неуживчивый, сами знаете, какая вам охота набиваться на драку?

— И то правда, — согласился Джиль. — Пойдём, Гунт, мы и в сарае переночуем.

Но в дверях им пришлось остановиться и попятиться, чтобы пропустить лесников. Хмель лесной пирушки ещё не выветрился из их голов, и они, громко стуча кулаками по столам и швыряя скамейки, требовали вина и эля, угрожая за промедление пересчитать хозяину все рёбра.

— А младенчика суньте в конюшню, — крикнул старший лесник, повернувшись в дверях к Стиву и Филю. — Ног не развязывать — больно скор. Киньте ему овсяную лепёшку да воды. Его милости шерифу больше нравятся живые браконьеры, их веселее вешать!

Громко расхохотавшись над собственной остротой, лесник обернулся к хозяину харчевни и добавил:

— А ты, бездельник, тащи вина да побольше, вся глотка пересохла.

Между тем Джиль и Гунт незаметно вышли в низкую дверь харчевни и осмотрелись: где бы им без помехи устроиться на ночь.