У этого плана сразу же оказались слабые стороны – увидев серебро, монахини завысили в несколько десятков раз цену на продукты из своих кладовых. Можно было, конечно, отправиться в ближайшую деревню и купить все во много раз дешевле, но для этого следовало как минимум иметь лошадь и телегу. На покупку же лошади у несчастных датчанок денег не имелось. Так что в первую же неделю пребывания в монастыре девушки истратили все собранные деньги, и для того чтобы утолить голод и минимальные потребности, уже на второй неделе заточения им пришлось начать распродавать свои вещи.

Правда, гордая Энгебурга поначалу хотела продать только свои платья, понимая, что долг государыни – содержать своих придворных дам. Но расставшись с пятью тончайшими туниками и тремя расшитыми золотом и серебром сюрко, она поняла, что, если так пойдет и дальше, с королем ей придется встречаться, прикрывая тело нищенскими лохмотьями. Поэтому о гордости пришлось позабыть.

На третью неделю пребывания в монастыре Мария Кулер явилась к своей королеве с четким планом бегства.

– Продавая здесь свои платья за гроши, мы добьемся только того, что в один из дней вещи кончатся, и мы будем вынуждены умереть с голоду, – упав на колени перед королевой, сообщила она. – Я говорила с охраняющими нас стражниками. Они согласны помочь нам бежать и даже доставить нас в порт, где мы на серебро вашего брата сумеем нанять судно и уплыть в Данию. Решайтесь, Ваше Величество, или все мы погибнем!

Энгебурга была озадачена. Она и сама прекрасно умела считать, а потому понимала, что после продажи всех вещей ей останется одно – начать тратить свое приданое. А что потом?.. Королева попросила верную Марию дать ей время подумать, а сама спустилась в церковь, где простояла на коленях несколько часов.

Когда Энгебурга вернулась к своим дамам, она потребовала от госпожи Кулер отчета в том, сколько требуется денег на подкуп стражи и на дорогу до Дании. Потом поинтересовалась, кто из ее фрейлин желал бы отбыть в Данию. И только после этого отсчитала им необходимые суммы, добавив на непредвиденные расходы от себя. Сама же Энгебурга собиралась ждать короля, полагаясь на свою судьбу и ангела-хранителя.

Услышав решение своей королевы, пристыженные дамы пали к ногам Энгебурги, прося ее простить их малодушие. Еще три дня они жили более-менее мирно, не ропща на злую судьбу, после чего шестеро из них все же попросили королеву позволить им отправиться на родину.

Первые ласточки

Было решено брать только самое ценное, потому как стражники, взявшиеся освободить пленниц, боялись связываться с тяжелыми и оттого медленно передвигающимися каретами, предпочитая посадить дам к себе в седла и пришпорить коней.

– Умоляю вас, Энгебурга! Позвольте этим смелым военным доставить нас всех во дворец к добрейшему королю Кануту. Этим вы избавите сразу две страны от неизбежной войны, – вторила подруге Марта фон Верлен. – Ведь если король Франции не согласится вернуть вам ваши права, ваш брат, король Дании, несомненно, поднимет армию и флот. Прольется много крови, Ваше Величество. Матери и жены будут благодарны вам, если вы помешаете началу этой войны.

Энгебурга молчала. Последний довод подействовал на нее как внезапный удар грома. Ну конечно же весть о ее заточении давным-давно уже достигла Дании, и может быть именно сейчас брат пишет письмо в Рим или посылает ноту протеста ее мужу – французскому королю. Будет война. Непременно случится страшная война. Случится из-за нее – Энгебурги Датской, королевы Франции.

– Будет война. – Энгебурга подошла к окну, слушая вой ветра. – Будет, значит, будет. Что я могу поделать? Всегда идет какая-нибудь война. Если бы Господь не благословлял войны – их бы не было… – Она повернулась и нежно посмотрела на притихших подруг.