Удивленные и взволнованные фрейлины провожали Энгебургу долгими взглядами.

– С ума сошла? – наконец выдохнула Изабелла Гюслен.

Ее сестра Летиция от страха слово вымолвить не могла, таращась на дверь, за которой только что скрылась королева.

– От горя и потрясений тронулась, – заохала, упав на узел с бельем, Берта Краус.

– Говорит «мой любимый в пути» так, словно весточку от него только что получила. Кто-нибудь видел посланника, или, может быть, голубь влетел в окно? Что и говорить, ее мать тоже чудила спасу нет. А отец и брат, точно трубадуры, каждый день песни сочиняли. Говорят, это у них в крови.

Собрав кое-как вещи, шесть девушек, сестры Изабелла и Летиция Гюслен, Анна Тиллер, Анна Кельвин, Катарина Шварцкоф и Маргарита Медисон, обнявшись и поцеловав провожающих их подруг, первыми покинули монастырь.

Следом за ними должны были бежать еще три фрейлины. Эту очередность специально придумала Грета фон Баден, которая считала более простым выбираться из монастыря маленькими группками: шесть девушек, шесть стражников и столько же коней. Через некоторое время, когда первая группка скроется в темноте и возможные свидетели побега либо поднимут тревогу, либо смирятся со случившимся, тогда побежит вторая группа – три девушки, три или четыре стражника, кони.

По словам сообразительной Греты, таким образом в свое время была одержана блистательная победа одним из полководцев прошлого. Он, прорыв подкоп под осаждаемым им городом, запускал туда по несколько прекрасно подготовленных воинов. Те тишком прирезали стражу и открыли ворота в город остальным.

На первый взгляд казалось, что страшнее всего покидать монастырь первыми. Но на самом деле сложнее было второй группе, так как первые беглецы могли наделать много шума, после которого начальник стражи был бы вынужден усилить посты, и уже ни одна птичка не смогла бы вырваться из клетки. Получалось, что в одинаковой степени рисковали и те и другие.

Похищение королевы

Марта и Грета кивали головами в знак согласия.

– Да уж, в гробу я видела эту Францию! Дурой была, что поехала! – плюнула несущая узел белья Грета, ей помогала вечно ишачащая за всех Марта.

– Вот что я думаю, дамы, – зашептала она, когда к ней приблизились участницы второй группки беглецов Марта и Берта. – Как хотите, конечно, воля ваша, но только моя семья ведь не из богатых. Даром что герб и семь поколений рыцарей. Совсем даже нищенская семья. Что же до меня, то я, Грета фон Баден, так и вовсе, можно сказать, незаконнорожденная. Должно быть, сами знаете?

Услышав такое признание, девушки смущенно потупились. Они-то, конечно, слышали, что покойный Вальдемар I, отец Энгебурги, прижил Грету фон Баден с супругой барона Густава фон Баден, услав ревнивого муженька на войну, где тот геройски погиб. Как говорили тогда, не без участия своего короля. Когда же родилась Грета, король поначалу даже хотел признать девочку своей дочерью, но мать малышки вдруг ни с того ни с сего начала толстеть, и Вальдемар I утратил к ней всяческий интерес. Что же до дочери, то он не интересовался ею до шестнадцати лет, но велел семье Греты подготовить девочку, чтобы она служила фрейлиной в свите юной Энгебурги. Вот и вся история.

Бастардов в Дании не любили, но при этом всегда уточняли, чей именно незаконнорожденный ребенок имеется в виду. И когда оказывалось, что один из родителей высокородный, богатый или член королевской фамилии, то на незаконное происхождение вообще не обращали внимания. Тем не менее откровенность баронессы Греты фон Баден удивила ее подруг, заставив умолкнуть и прислушаться к тому, что хотела поведать им внебрачная дочь покойного короля.