– А этот… – Федор перевел взгляд на неряшливого толстячка в роговых очках, одна дужка была заменена резинкой из трусов. – Чума его кличут. Черт по жизни. С ним за стол никто не садится. Он хоть и не петух, но руки ему лучше не подавай, а то мало ли…

Чума занимал самую крайнюю возле сортира шконку. Постное выражение лица, безучастный взгляд. Как будто не было у него никакого интереса в этой жизни.

– Да, и еще. Если кто-то за столом – на дальний ходить нельзя, – сказал смотрящий, кивнув в сторону сортира. – Сходил на точку – убрал за собой и, главное, помыл руки. Нельзя с загаженными руками ходить, косяк это – и для тебя, и для того, к кому прикоснешься…

Федор долго рассказывал о порядках в камере. Говорил спокойно и обстоятельно. Карцев внимал каждому его слову. Нравился ему этот человек, и неспроста у него возникла уверенность, что с таким смотрящим он не пропадет.

Глава 6

Несмотря на свою молодость, начальник оперчасти казался тертым калачом. Взгляд строгий, но не суровый. В глазах мудрость много повидавшего на своем веку человека. Скупая улыбка на губах подкупала своей суровой искренностью.

Майор Сизов бегло пролистал страницы личного дела, участливо посмотрел на Карцева.

– Как же так, Георгий Степанович, такой положительный с виду мужчина, и вдруг – убийство.

– Я не убивал.

Карцев продолжал отрицать свою вину, хотя и понимал, что ему никто не поверит.

– Но все улики против вас.

– И что с того? Допрашивать меня будете?

– Допрашивать? Я не следователь, чтобы допрашивать. И не адвокат, чтобы вызывать вас на откровенный разговор…

– Но вы же «кум».

– Кум? А может, еще и сват? Кум королю, сват министру… Шучу, шучу. Я прекрасно знаю, как называют меня уголовники… Но вы же не уголовник, Георгий Степанович. Вы чужой человек в этой маргиналии. Вы жили жизнью приличного человека, у вас жена, семья, бизнес. И я уверен, что вы только о том и мечтаете, чтобы поскорее вернуться к прежней жизни.

– Да, мечтаю. Но к чему этот разговор?

– К тому, что вы – просто оступившийся человек. И вам не по пути с уголовниками чистой воды…

– Допустим.

– Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо. Вы еще не осуждены, но я бы хотел, чтобы вы уже сейчас встали на путь исправления.

– То есть? – напрягся Карцев.

– Как начальник оперативной части, я обязан смотреть за порядком в камерах, выявлять готовящиеся преступления и так далее и тому подобное. Для того чтобы моя работа была эффективной, я должен владеть информацией обо всем, что творится в камерах, о настроениях заключенных, о разговорах, которые они ведут…

Карцев предвидел исход этого разговора «по душам». И уже сейчас был готов дать ответ.

– Короче говоря, вы хотите, чтобы я стал стукачом?

Вопреки ожиданию, майор Сизов не стал убеждать его в том, что стукачество и высокая сознательность – это не совсем не одно и то же.

– Да, я хочу, чтобы вы, Георгий Степанович, стучали, – отрезал он и обескураживающе улыбнулся. – Да, я хочу, чтобы вы стали моим стукачом.

– Но я никогда… – начал было Карцев.

Но майор Сизов его оборвал.

– Ваше «никогда» осталось там, за тюремным забором. Забудьте то, что было там.