– Но ведь это так…

– Для зэков – так, а для вас… Вы же не матерый уголовник.

– Но у нас в камере нет матерых уголовников, – подавленно буркнул Карцев.

– Как это нет? А ваш смотрящий?

– Федор?

– Федор, – кивнул майор. – Федор Иванович Михалев. Он же Федя Скачок. Кличка у него такая – Скачок.

– Я не знаю его клички. Он не любит, когда так…

– Если не любит, когда по кличке, значит, порядочный человек?

– Ну… Он ведет себя порядочно…

– Это всего лишь видимость, Георгий Степанович. Видимость… Что такое «скачок» на жаргоне, знаете?

– Нет.

– Скачок – это ограбление. У вашего Федора три судимости. И все за ограбления. Кличку свою оправдывает… И четвертая судимость будет. Тоже ограбление. И это не делает ему чести…

– Ну, я не знаю, – пожал плечами Карцев.

Ему все равно было, в чем обвиняли Федора, лишь бы он к сокамерникам хорошо относился, чтобы оставался таким же добродушным и справедливым, как прежде.

– А вам и не нужно про него знать. У него своя жизнь, у вас – своя. Он среди блатных своим всегда будет, в зоне хорошо устроится, а что с вами там будет – вопрос… Плохо в зоне. Очень плохо. Уж поверьте мне…

Карцев представил мрачные и злобные физиономии закоренелых уголовников. Нет, своим он среди них не будет… Представил, как будет валить лес на лютом морозе…

– Я слышал, в хозобслуге можно условно-досрочное получить, – поежившись, жалко сказал он.

– При условии хорошей работы вполне. Если не будет жалоб, то через два года можете выйти на свободу…

– Всего два года? – приободрился Карцев.

– Да, всего два года. Плюс регулярные свидания с законной супругой… Кстати, можем оформить вам свидание в ближайшее время. В специальной комнате, в виде исключения… Видите, как все просто…

– Но для этого я должен стучать?

– Ну зачем так грубо? Вы должны информировать меня о том, что происходит в камере…

– Ну, если всего лишь информировать… Я согласен.

– Вот и договорились, – празднуя удачную вербовку, широко улыбнулся майор Сизов.

Карцев уныло вздохнул. У мента маленькое будничное торжество, а у него – большая жизненная трагедия. Мало того, что оказался в тюрьме по обвинению в убийстве, так еще и встал на скользкий путь предательства.

– Подписывать мне ничего не надо? – сконфуженно спросил он.

– Нет, подписывать ничего не надо, – покачал головой начальник оперчасти. – Все уже записано, на магнитную пленку… Но вы не думайте, это не компромат. Это всего лишь небольшая памятка – для вас. Чтобы вы не забывали о своем, э-э, служебном предназначении…

Сизов провел короткий инструктаж на «служебную» тему, на этом разговор и закончился.

В камеру Карцев входил на негнущихся от волнения ногах. Тяжкие мысли угнетали, холодили душу. Вдруг Федор уже в курсе, что произошло с ним в кабинете начальника оперчасти…

А Федор смотрел на него, улыбался. И когда Георгий умостился на свою шконку, подошел к нему, подсел.

– Ну что адвокат сказал? – спокойным, располагающим к общению голосом спросил он.

– А-а, адвокат…

Карцев воспрял духом. Оказывается, Федор даже не знал, где он был. Все верно, конвоир выводил его из камеры для встречи с адвокатом… А встреча была с начальником оперативной части.