– А есть карты?

– Обижаешь, брат! – возмутился смотрящий. – Я блатной, а блатной без карт – все равно, что паспорт без печати… Плохо, что в карты нельзя играть. Вертух если засветит, «куму» стукнуть может. А нам проблемы не нужны…

– Так давай не будем.

– Да знаешь, что-то захотелось. Грусть-тоску развеять… Здесь так и останемся, на твоей шконке. Вертух нас здесь не заметит… А сам ты же не стуканешь, нет?

– Я?! – ошалело протянул Карцев. – Стукану?! Ты за кого меня держишь?

Как это ни странно, но его возмущение было справедливым. Ведь он не собирался доносить «куму» о таком пустяке, как игра в карты. Глупо было бы размениваться на мелочи.

– Был бы ты стукачом, я бы к тебе не сел. А так ты правильный мужик, Гоша. Потому и замастырить с тобой хочу…

Смотрящий сходил к своей шконке, вернулся с колодой карт. Заводские, почти новенькие, еще пахнущие полиграфической краской.

– Не бойся, не крапленые, – подмигнув Карцеву, сказал Федор.

– Да я не боюсь.

– Ну и славно… Во что играть будем?

– Тебе видней.

– Тогда в двадцать одно. Ставки чисто символические. По смолячку на кон, и все дела… Курево у тебя есть?

– Ну а то!

У Карцева были не только сигареты, но и деньги. Арестантам не полагалось иметь наличность, но тюремное начальство закрывало на это глаза, если, конечно, в камере был полный порядок. Буза со стороны заключенных могла породить ответные репрессии с обысками и даже взбучками. Но у Федора все в порядке, поэтому надзиратели не зверствуют, не устраивают шмон в камере. Деньги Георгий получил позавчера, от адвоката, на встрече с ним… Впрочем, играть предлагалось всего лишь на сигареты. О более серьезных ставках речь пока не шла.

– У меня тоже все на мази.

Для убедительности Федор бросил на койку мятую пачку «LM». Обмен не самый объективный, поскольку Георгий мог предложить сигареты более высокого класса.

– Один к одному? – осторожно спросил он, выкладывая на кон пачку «Мальборо».

– Один к одному, – не моргнув глазом, подтвердил Федор.

– Как скажешь, – Карцев не стал настаивать на более справедливой, по его мнению, пропорции.

Первым банковать выпало ему. Две карты он сдал Федору, себе – одну, «лицом» вверх. Вторую карту себе брать не пришлось, потому что смотрящий перебрал с картой, прихватил туза к одиннадцати.

Игра шла с переменным успехом, но в целом больше везло Карцеву. Мало-помалу он выиграл у смотрящего всю пачку сигарет. Но на этом счастье закончилось. В камеру вломился корпусной и объявил прогулку.

Вывели на тюремный прогулочный дворик. Было холодно, но уже пахло весной. Небо хоть и в решеточку, но ясное, и солнце яркое. Георгий загрустил. Домой бы сейчас, жену в охапку – и на дачу. И плевать, что ее по пьяной лавочке в одну баню с мужиками занесло… И надо было ему к Лизе ходить, отношения с ней выяснять…

После прогулки он завалился на шконку. Спал до самого ужина.

За столом Федор вел себя как обычно – важный, рассудительный, в меру добродушный. О том, что есть желание отыграться, даже не намекал.

К Георгию он пришел ночью. Подсел к нему на шконку, легонько толкнул в плечо.

– Извини, что разбудил.

– Да ничего, нормально все.

Не мог он злиться на рубаху-парня Федора, поэтому изображал улыбку, пальцами придерживая веки, чтобы не закрывались глаза.