— Здесь, в царстве мертвых, ты единственный живой, и возвратиться отсюда трудно. Но я открою тебе маленький секрет.

Челн мягко ткнулся в песок и, сойдя на берег, отец крепко его привязал.

— Теперь, когда тебе нет обратной дороги, двигайся только вперед и никогда не верь никому. И еще, запомни: в беде надо принимать отчаянные решения.

Тень отца исчезла, и Фрэнк остался один. Он пошел по тропинке, ведущей на высокую гору. На самой вершине его снова встретил отец, он как-то странно улыбался.

— Здравствуй, Фрэнк, — сказал он. — Рад тебя видеть. Вот моя рука.

Он протянул ему руку.

— Что же ты не здороваешься со мной? — спросил отец.

— Но ведь ты же не мой отец, — сказал тогда Фрэнк. — Ты — Драмкул. Прочь с моей дороги!

И вспыхнула, хохоча, тень отца, на глазах превращаясь в зловонного исполина.

— Как это ты догадался, Леоне? — смеялся исполин, наклоняясь к Фрэнку.

Фрэнк видел громадные седые усы, широко раскрытый рот, влажное бугристое небо, зловонный ветер подул на него из этой омерзительной живой пещеры. Фрэнк обернулся, ища пути к отступлению, и с ужасом обнаружил себя стоящим на краю пропасти. «Но я же умею летать», — вспомнил он и шагнул было в пропасть, но почувствовал, что оступился и падает в бездну. В последний момент он успел зацепиться за каменный выступ и, подтянувшись на руках, снова забрался на вершину скалы. Рот исполина был по-прежнему раскрыт, гигантский Драмгул по-прежнему хохотал. Слева от себя Леоне заметил острый, как нож, коготь, стремительно приближающийся к нему. Еще мгновение и коготь вонзится ему в живот, прорывая насквозь, насаживая его, словно бабочку, на гигантскую булавку. Леоне хватило половины мгновения, чтобы принять решение. В другую половину он исполнил его, перепрыгнув через частокол зубов и мягко соскальзывая по основанию языка в темное сырое булькающее чрево Драмгула.

На следующий день Фрэнк снова увидел Далласа. Они немного поболтали о том-о сем, вспомнили прежние времена. Потом Фрэнк сказал:

— Слушай, Даллас, а как тут насчет работы? Здесь же надо за все платить. Помоги мне куда-нибудь устроиться.

— О, нет проблем! — засмеялся Даллас. — Пойдем, я тебя отведу.

Они зашли в мастерские, в спортзал, в столовую, на склад, но везде зэки как-то странно косились на Фрэнка и отказывали, несмотря на уговоры и поручительство Далласа.

— Наверняка, это работа Грейвса. Похоже, этот ублюдок расставляет тебе капканы.

Снова навстречу им попались Палач и Подручный.

— Как прошла ночь? — ухмыльнулся Палач. — По сколько палок кинули вы друг другу?

— Заткни свое зевало, козел, — спокойно ответил Фрэнк.

— Что?! Что ты сказал? Повтори! — опешил Палач. — Да я тебе в карцер за оскорбление охраны!

— А ну-ка, давай его к Драмгулу, — проговорил, сплевывая на пол, Подручный. — Пусть выпишет ему направление.

— Эй, эй, господа! — закричал Даллас, глядя, какими взглядами обмениваются Палач и Подручный. — Не трогайте его, я заплачу!

Он достал из кармана несколько долларовых бумажек.

— Считай, что на этот раз тебе повезло, — сказал Фрэнку Палач, засовывая бумажки в карман.

— Я же тебе говорил, — сказал Даллас, когда охрана ушла. — Не связывайся с ними, это же садисты. Они притащат тебя к Драмгулу и скажут, что ты ударил одного из них. Им бы только прицепиться и получить разрешение на карцер. А уж там-то никто не увидит, что они с тобой сделают.

— Слушай, Даллас, ты такой примерный, — сказал Фрэнк.