Изменить размер шрифта - +
Все боятся: мужчины — болезней и грабежа, женщины — полиции, сутенеров и психов.

Но на Двадцать седьмой, где у Воорта назначено свидание, тихо. Здания безлюдны. Из-за ремонтных работ улица перекрыта, но рабочие ушли. Машины проезжают в пятидесяти футах отсюда — за углом, по Одиннадцатой авеню. Воорт видит бензоколонку «Мобил», закрытую и жалкую, неработающую забегаловку и узкий переулок позади, между обгоревшим, заколоченным многоквартирным домом и закрытым магазинчиком автозапчастей.

— Ух ты! Ты еще клевее, чем на снимке.

Воорт оборачивается на голос. Это, должно быть, «Люси», у которой образовалось «окно» между клиентами. Она на другой стороне улицы, все еще слишком далеко, чтобы Воорт смог разглядеть лицо. Он делает шаг в ее сторону и чувствует, как что-то острое, горячее впивается в ногу сзади.

— Ай!

Какого черта?

Он смотрит вниз, охваченный болью и удивлением.

Что-то торчит из брючины.

Воорт слышит торопливые шаги за спиной.

«О, черт!»

Это игла.

 

Глава 6

 

Наркотик подействовал почти мгновенно. Нельзя пошевелиться, нельзя закричать, нельзя даже моргнуть. Однако Воорт полностью сознает, что делают трое напавших.

«Меня несут к закрытой бензоколонке».

Он с обостренной четкостью видит кирпичные стены, проплывающий мимо перекресток и прорези в вязаных шлемах. Чувствует, что его держат за лодыжки, запястья, плечи. Дождь льется стремительными потоками с черного неба в просветы между плоских крыш. Запах гари и мусора забивает ноздри. В горле резкий привкус, похожий на йод, — вероятно, от наркотика.

Пистолета нет. Голоса нет. Он пытается пошевелить ногами. Безуспешно.

Воплощается один из самых страшных кошмаров Воорта: на него несется нечто опасное: автобус или чудовище, — а он не может пошевелиться.

«Как медведь» — это скорее вспышка в памяти, чем осознанная мысль. На долю секунды возникает образ, усугубляющий ужас от происходящего.

Западный Массачусетс, июль. Воорт, Камилла и Мэтт идут по лесу с егерем, приятелем кузена. На сосне сидит медведь, глядя на них с высоты тридцати футов. Егерь вскидывает винтовку с оптическим прицелом.

«Меня подстрелили, как зверя».

Хлопок выстрела, медведь покачивается, в ляжку впивается игла. Зверь валится в сеть, и Воорт, стоящий рядом, встречается взглядом с застывшим желтым глазом.

— Он боится? — спрашивает Камилла.

— В ужасе, — отвечает егерь. — Вот почему мы используем наркотическую смесь — иммобилизующее и успокаивающее средство. Иначе у него мог бы случиться сердечный приступ просто от страха.

— Он в сознании? — спрашивает Воорт.

— В полном. Но может быстро очухаться, поэтому держитесь сзади, пока я прикреплю ему бирку для зоологов.

«Господи, помоги мне быстро очухаться», — молится теперь Воорт, пытаясь сохранять спокойствие.

На него напали тихо. Профи. Они знали, какие точки на теле нажимать и как удерживать человека. За пару секунд его низвели до положения пятилетнего ребенка, пытающегося брыкаться в руках взрослых.

«Так не должно быть».

Это означает: среди угроз, которые они с Микки многие годы представляли себе, противостоять которым тренировались, о которых говорили, к которым готовились, игла с наркотиком не рассматривалась.

«Этого просто не может быть».

Он бог знает сколько раз слышал эти же слова от ошеломленных жертв перестрелок, пожаров, изнасилований, аварий.

«Это не гангстеры. Те не пользуются иглами».

Воорт пытается побороть панику логикой мысли.

Быстрый переход