Глава 2

Мэй спросила, «И судья поверил в это?»

 Дортмундер в замешательстве покачал головой. Все произошедшее до сих пор трудно поддавалось логическому объяснению.

Мэй смотрела, как он трясет головой и кивнула своей собственной, нахмурившись, не уверенная, что поняла. «Судья не поверил в это», предположила она.

«Я не знаю, что подумал суд», сказал ей Дортмундер. «Все в чем я уверен это то, что я появился дома на шесть лет раньше».

«Все, что тебе нужно это пиво», решила Мэй и ушла на кухню, чтобы взять одно.

Дортмундер откинулся на спинку мягкого кресла, сбросил свои ботинки, расслабляясь в неряшливой обстановке своей собственной комнаты. Это был не тот адрес, который он дал в суде и живет он здесь не один. Такова была политика Дортмундера: никогда не говорить властям правду. Это был его дом, его крепость, его убежище от ударов судьбы. Однако ни за что на свете он не планировал провести в ней свои последние дни. Сбросив обувь, положив ноги на старый темно-бордовый пуфик, он наблюдал, как Мэй несет банку пива из кухни. «Дом, милый дом», сказал он.

«Дай спички». Она держала новую сигарету в уголке рта. Он протянул ей коробок спичек в обмен на банку пива, сделал большой глоток, пока она поджигала. Мэй была заядлой курильщицей. Она выкуривала сигарету настолько, что оставшегося окурка было недостаточно, чтобы от него зажечь следующую и как результат семейство Дортмундер–Мэй всегда испытывало спичечный кризис. Дортмундер был единственным вором в мире, подчистив кассовый аппарат или сейф какой-нибудь фирмы, делал паузу, чтобы наполнить свой карман рекламными коробками спичек. Мэй устроилась в другом кресле, поставила пепельницу на свою левую руку, выдохнула дым, который окутал ее, словно облаком, наклонилась вперед из дымовой завесы и сказала:

«Расскажи мне об этом».

«Это безумие», ответил он ей. «Это не имеет никакого смысла».

«В любом случае расскажи мне».

«Пришел этот адвокат – Д. Рэдклайфа Стонвилер».

Дортмундер нахмурившись, думал. «Я видел его в газетах или где-то еще».

«Он знаменитость!»

 «Да, я предполагал. Во всяком случае, он вошел и сказал, Оkay мистер Дортмундер, у нас часа полтора, чтобы состряпать историю».

«И что ты сказал?»

 «Я ответил ему, что он может готовить даже полтора года и это не имеет значения, какую историю он получит, потому что готовое блюдо будет полной ерундой».

«Разве ты не знал кто он?»

 «Я заметил, что он был каким-то состоятельным типом-адвокатом», признался Дортмундер. «Некоторое время я думал, что он просто ошибся дверью. Я попробовал сказать ему об этом, посмотри мое имя Дортмундер, я из B&П (Взлом и Проникновение).

И он заботливо попросил, «Расскажи мне об этом». И, в конце концов, я рассказал ему об этом. Копы держали меня мертвой хваткой, так я сказал ему. Он кивнул и ответил, что все хорошо. «Когда ситуация идет жестко, она заставляет жестко думать». А я ответил, что знаю, куда иду и это в северной части штата».

«Это была не самая лучшая манера разговора с Д. Рэдклайфом Стонвилером».

«Я не чувствовал радости».

«Конечно», согласилась Мэй. «Что же было дальше?»

 «Этот Стонвилер», сказал Дортмундер, «он заставлял меня повторять снова и снова подробности того, что произошло, а затем он вышел, чтобы сделать телефонный звонок.

Когда он вернулся, с ним был худой маленький парень по имени Джордж».

«Кто такой Джордж?»

 Стонвилер сказал, «Это мой эксперт по фильмам.