Когда он вернулся, с ним был худой маленький парень по имени Джордж».

«Кто такой Джордж?»

 Стонвилер сказал, «Это мой эксперт по фильмам. Расскажи ему историю, Джордж. И он изложил мне весь сюжет этого фильма о секс-клубе, чтобы я смог рассказать о нем, если судья потребует доказательств. Только я не думаю, что это законно даже в суде, рассказывать такую историю. Действительно ли они сняли фильм, где девушка снимает девушку?»

 «Фильм неважен», сказал Мэй. «Что произошло дальше? Но как вообще родилась эта идея?»

 «Это была полностью идея Стонвилера. Он даже написал мою историю для меня, а потом заставил переписать ее еще раз, но уже от моего имени, чтобы я не забыл ее. Конечно, не слово в слово, но так, чтобы я мог гладко и без запинки рассказать ее, когда предстану перед судом. Я не верил в это, ты знаешь, потому что он не предупредил меня о той части, где он сделал из полицейского обезьяну. Он просто дал мне эту песню-пляску о доставке ТВ в мастерскую, но не из нее. «Я имею виду, ты не мог бы взять отпуск в воскресной школе. Я пытаюсь сказать, «Почему бы нам не заключить сделку? Почему мы не признаем себя виновными для облегчения меры наказания?»

И Стонвилер сказал, «Доверься мне».

«Итак, ты поверил ему».

«Не совсем», сказал Дортмундер. «Я думал он сумасшедший, но с другой стороны, выглядел как богач и был очень самоуверен, и что, черт возьми, я мог потерять. В конце концов, я сказал: «Все верно, я сделаю это. Хуже, чем есть, уже не будет». И я сделал.

Судья посмотрел на меня так, как будто жалел, что были отменены некоторые жестокие и необычные наказания, а Стонвилер показал свой небольшой фокус с копом и дверью.

После такого сюрприза ты могла бы увидеть, как сильно судье хотелось смеяться. Он посмотрел на полицейского с торчащей задницей и висящими на его руках ТВ, затем он провел рукой по рту вот так и пошел, «Рууумф руммф». Потом он сказал что-то вроде как, «Советник, вы предложили логическое объяснение, однако я все еще имею причины сомневаться в вас. Дело прекращено. И я пошел домой». Лицо Мэй с сигаретой во рту выражало удивление и восторг одновременно. «Какая защита. Далеко не каждый юрист смог бы добиться такого успеха».

«Я вынужден признать это» согласился Дортмундер.

«Но почему? Зачем он сделал это?»

 «Я не знаю».

«Сколько это будет стоить?»

 «Я не знаю», сказал Дортмундер. «Он не сказал».

«Он вообще ничего не сказал?»

 Дортмундер достал из нагрудного кармана тисненую визитку. «В самом конце, после того как он пожал мою руку, он дал мне ее и сказал позвонить этому парню». Дортмундер хмуро посмотрел на карточку, прочитал имя так, как будто звук его слогов мог дать ключ к разгадке: «Арнольд Чонси. Что это за имя такое?» «Арнольд Чонси». Оно прозвучало так же загадочно, когда его произнесла и Мэй. Покачав головой, она спросила, «Как ты думаешь, кто это может быть?»

 «Я не знаю. Стонвилер дал мне визитку, сказал позвонить, пожелал удачи и ушел».

«Когда ты думаешь позвонить?»

 «Сегодня».

«Почему бы не сделать это сейчас?»

 «Я не хочу этого», сказал Дортмундер.

Мэй нахмурилась. «Почему?»

 «Люди не делают одолжений, чтоб только повеселиться», произнес Дортмундер. «Этот парень Чонси, ему нужно что-то».

«Что?»

 «Все эти вещи заставляют меня нервничать. Я не буду звонить».

«Но ты должен!»

 «Я не хочу», стиснув зубы, произнес Дортмундер.