Сейчас передо мной сидела не просто красивая девушка, а женщина - повелительница. В ее лице, осанке, голосе было столько величия и властности, что я даже несколько оторопел при виде подобного превращения. Придя в себя, я кликнул Игната. Тот подъехал. Когда узнал в чем дело, то птицей слетел с коня, затем осторожного снял раненого с лошади и опустил на траву. Быстро осмотрев рану, сказал:

       - Все будет хорошо, госпожа. У него не тяжелая рана. Сейчас я его перевяжу, и он будет как новенький.

      В его голосе было столько доброты и заботы, что взгляд графини, брошенный на русского богатыря, вдруг стал теплым и мягким. До этого момента, насколько я мог судить, такого взгляда удостаивался пока лишь ее возлюбленный.

       "Настоящая славянская душа! Добрая и щедрая! Гм! А я кто тогда? Я тебе скажу: кто ты! Хладнокровный и расчетливый англичанин! Та еще сволочь!".

      Пока я занимался самокритикой, Игнат занялся перевязкой. Графиня, тем временем, успокоившись за жизнь своего любовника, снова обратила свой взгляд на меня. Сначала я не понял, что он мог означать, а когда сообразил, тут же слетел с коня и помог ей сойти на землю.

       - Похоже, вас все же обучали хорошим манерам, господин англичанин, - не преминула меня подколоть эта юная особа.

       - Я рад, что вы хоть чем-то остались довольны, госпожа графиня, - съязвил я в ответ.

       - Мне хотелось бы знать: вы были здесь с самого начала?

      Я уже знал, какой будет следующий вопрос, но все равно ответил утвердительно, после чего меня ожог гневный взгляд.

       - Вы видели, как умирают эти юноши и не пришли к ним на помощь! Кто вы после этого?! Вы не смеете после этого называться мужчинами! Не имеете права!

       - А сами на кого похожи?! По мне так на мясника! Потому что именно вы притащили этих глупых телят на бойню!

      После моих слов наступила тишина, словно люди и вся природа замерли в ожидании ответа графини.

       - Я...! Я не хотела! Я не знала, что все так обернется. Дева Мария.... - и она со слезами на глазах, чуть слышно, забормотала молитву.

      Сейчас, когда она снова стала похожа на маленькую девочку, попавшую в беду, в моей душе шевельнулась жалость, которую я тут же постарался подавить в зародыше. Выждав некоторое время, чтобы графиня смогла прийти в себя, я продолжил наш разговор:

       - Госпожа, мы первый раз с вами увиделись здесь, на этой дороге. Зачем вы пытаетесь меня обвинить в том, что я не совершал?

      Может, это звучало и несколько жестоко, зато сразу расставляло все по своим местам. С минуту она молчала, а потом ответила:

       - Извините меня, эсквайр. Я не совсем владела собой.

       - Извинения приняты. В свою очередь примите мои извинения, графиня, за излишне резкие слова.

      Только я это сказал, как ее взгляд затвердел, подбородок вздернулся, и передо мной уже стояла совсем другая женщина. Гордая, независимая, сильная. Даже если у меня и оставались на ее счет какие-то сомнения, то сейчас мне стало совершенно ясно, эта юная леди - птица весьма высокого полета.

       "Похоже, она что-то задумала. Уж больно взгляд у нее изучающий, - только я успел так подумать, как она начала говорить:

       - Я графиня Беатрис ди Бианелло.