Посмотрев на нее с укором, я сдвинула брови. Это уж слишком. Вероника подумает, что я истеричная девица. Но баронесса восприняла ее слова как должное.

— О, понимаю. Вы к нему привыкли, Изабелла. Кстати, очень милое имя — Белла. Красиво. Знаете, по-итальянски это значит «красавица». Вам очень подходит.

— В самом деле, это значит? — всплеснула руками Эвелина, — ну, Этьен! Это он придумал.

— Этьен? — чуть удивилась баронесса.

— Наш кузен.

— Ах, да. Что ж, значит, у вас горе. Жаль. А я хотела пригласить вас в гости. Не надо так убиваться. Горе не может длиться вечно. Жизнь продолжается, Изабелла. Кадо, конечно, был великолепным, преданным псом, и мне его очень жаль. Но я не могу смотреть, как вы убиваетесь. Заведите новую собаку. Уверена, она будет не хуже.

— О да, конечно.

Мне стало вдруг безумно жаль бедняжку Кадо. Стыдно прикрываться его именем. Просто отвратительно. Но что я могу поделать? Правду говорить не в коем случае нельзя. И не только Веронике, но и самой Эвелине. Но перед остальными я еще могу прикрываться самим фактом покушений. Что до остальных моих догадок, то озвучивать их не рекомендуется. Эвелина с возмущением их опровергнет, и еще, чего доброго, побежит жаловаться братцу. Уж не для того ли она за мной ходит?

На мгновение я похолодела. Но потом опомнилась. Нет, Эвелину в этом заподозрить нельзя. Она ничего не может скрывать дольше пяти минут. Она бы непременно проговорилась.

Итак, первые подозрения начали разъедать мою душу. Причем, взялись они за нее на совесть.

— В пятницу прием, — продолжала Вероника, не подозревая о моих мыслях, — думаю, вам непременно нужно на нем побывать. К тому же, может показаться странным, что вы их не посещаете. Мадемуазель Каронак, убедите свою сестру не сидеть в одиночестве.

— Я ей это все время говорю, — с готовностью подхватила та любимую тему, — вот, например, она совсем не выходит из дому.

Эви, это слишком. Что за манера привлекать к этому посторонних?

— Неужели? — воскликнула баронесса, — это нужно непременно исправить. Пойдемте в парк, Изабелла. Сегодня такая чудесная погода.

Я сдержалась от желания скорчить им двоим гримасу.

— Хорошо, пойдемте. Я вовсе не отказываюсь.

— Да, только позову Этьена, — спохватилась Эвелина.

— Не стоит, он сегодня уже гулял, — я подхватила Веронику под руку и повела к двери.

Вот только Этьена нам и не хватало. Эвелина была не слишком довольна, но ей просто пришлось последовать за нами. По пути она с укором смотрела на меня и что-то тихо бурчала себе под нос. На здоровье.

В парке мы сели на скамью, устроившись со всеми удобствами. Вероника продолжала болтать.

— Вас, помнится, очень интересовала история с графиней де ла Важери, — говорила она.

— Да, очень, — живо поддержала эту тему Эвелина.

Меня в данный момент она абсолютно не интересовала, но я сделала заинтересованное лицо. В нашем доме разыгрывается трагедия поувлекательней. Вот только мне хотелось бы быть зрителем, а не действующим лицом этой драмы. Особенно, не первой жертвой.

— Так вот, ничего нового о ее смерти нет. Все осталось загадкой.

— В чем же здесь загадка? — удивилась Эвелина, — я поняла, что она упала и убилась, так?

— В том-то и дело, мадемуазель, — улыбнулась Вероника, — что никто толком ничего не знает. Ни то, как она умерла, ни то, каким образом оказалась в том месте. Это осталось тайной.

Я посмотрела на нее, гадая, говорит она правду или нет.