И это я слышала от него частенько. Мне стало скучно, и я подавила зевок. К тому же, Кадо оставил крысу в покое согласно моему пожеланию и теперь скребся под дверью, вызывая меня на прогулку. Я была полностью согласна, но, увы, уйти не могла.

Отец между тем продолжал говорить то, что уже говорил не раз и не два, а сто двадцать два раза. Честно говоря, это мне надоело куда раньше. Я делала вид, что внимательно слушаю, но на самом деле мои мысли были далеко, на прогулке с Кадо. Я раздумывала, куда мы пойдем сегодня, хорошо было бы сходить к разрушенному замку. Я любила там бывать, мне нравилось бродить по руинам и представлять, как все было много лет назад. А Кадо обожал ловить там мышей и складировать у моих ног.

— Изабелла, ты меня не слышишь, — укорил меня отец.

— Слышу, батюшка, — успокоила я его, и он продолжал.

На сей раз я кое-что уловила. Как обычно, узнала, что замужество с герцогом де Каронаком — это очень выгодная партия, он богат, знатен, ему принадлежат многие земли, он на короткой ноге со многими сильными мира сего, вхож ко двору, его там прекрасно принимают, это огромная честь и так далее и тому подобное. Потом речь зашла о личных достоинствах герцога. Об этом я тоже была наслышана, хотя ни разу не видела его вживую. Он молод, красив, храбр, учтив, силен аки лев и галантен как Генрих Четвертый. На мой взгляд, это было не очень приятной похвалой, я кое-что читала об этом галантном кавалере. Его можно охарактеризовать куда проще и точнее: бабник, причем, неуправляемый. Может, у мужчин это считается достоинством, но я считала это утомительным.

Подперев голову рукой, я размеренно кивала на каждое слово батюшки. Человек с такими физическими и душевными качествами может существовать лишь на страницах рыцарских романов, которые я прочитала в великом множестве, и они давно набили мне оскомину своей слащавостью. Если герцог на самом деле таков, каким его описывает отец, то от такого жениха нужно бежать подальше и чем скорее, тем лучше. Кстати, до сих пор не понимаю, как галантный кавалер, взявший за образец подражания Генриха Четвертого может быть по — монашески скромен. Кажется, батюшка тут несколько перестарался.

И вдруг отец сказал нечто такое, что пробилось сквозь стену моей отстраненной иронии.

— Вы давно помолвлены, Изабелла. А сейчас настало время совершить то, что было предусмотрено с самого начала.

— О чем это вы, батюшка? — с интересом спросила я.

— О твоем замужестве, дорогая. Ты должна выйти замуж за герцога де Каронака.

— Я не хочу выходить замуж, батюшка, — сказала я скромно, но с достоинством, — мне кажется, я еще слишком молода для этого.

Роли в этой беседе давно были расписаны, и мы повторяли их в строгом порядке очередности. Сейчас настало время для реплики отца, и он не задержался.

— Ты уже взрослая, Изабелла. Я женился на твоей матери, упокой Господи ее душу, — он перекрестился, и я повторила этот жест, — когда ей было столько же, сколько тебе сейчас.

— Да, я знаю, — отозвалась я, — но вы были знакомы и испытывали друг к другу симпатию, ты сам об этом рассказывал. А я даже ни разу не видела герцога. Как я могу выйти за него замуж?

— Но ты его видела. Тебе было тогда лет пять.

— Ну, тогда неудивительно, что после этого он ни разу не нанес нам визит, — захихикала я.

Батюшка, было, присоединился ко мне, но тут же вспомнил, что занимается воспитательным процессом и согнал с лица улыбку.

— Дорогая, многие выходят замуж, не зная своего будущего мужа, в этом нет ничего особенного. К тому же, ты его увидишь завтра.

— Пусть увижу, но все равно не хочу выходить за него замуж. Он мне не нравится.