Через час, когда баск и его спутница подходили к ферме, им навстречу вышел мужчина с винтовкой. Завидев его, они резко остановились, пытаясь перевести дух. Воспользовавшись моментом, Айтор убедился, что пистолет на месте, в заднем кармане, и готов к бою. Несколько бесконечных минут мужчины стояли на расстоянии пятидесяти метров и смотрели друг на друга, а потом Росер сделала шаг вперед и крикнула, что они беженцы. Услышав женский голос и поняв, что одна из спускавшихся по склону женщина и что они напуганы даже больше, чем он сам, мужчина опустил оружие и обратился к ним на каталонском:

– Идите сюда, идите, я вам ничего плохого не сделаю.

Они были не первые и не последние беженцы, которые здесь побывали, сказал он и добавил, что сегодня утром его сын ушел во Францию и что теперь он боится, как бы его не схватили франкисты. Незнакомец привел их в некое подобие дома с земляным полом, у которого не хватало половины крыши, накормил их тем, что у него оставалось из еды, после чего устроил гостей на убогом, но чистом ложе, на котором спал его сын. Через несколько часов рядом с фермой появилось еще трое испанцев, и этот добрый человек принял на постой и их тоже. На рассвете он приготовил для своих гостей горячий, чуть подсоленный отвар, с маленькими кусочками картофеля и какими то травами, объяснив, что это поможет им вытерпеть холод. Перед тем как показать дорогу, по которой путникам предстояло идти дальше, он подарил Росер пять кусочков сахара – последние, что у него были, – чтобы подсластить дорогу ей и еще не родившемуся малышу.

Вся группа во главе с Айтором и Росер направилась к границе. Они шли целый день, в точности следуя указаниям каталонца, давшего им приют у себя на ферме, и когда добрались до края горного карниза, то внизу увидели дома с освещенными окнами. Тогда то они и поняли, что находятся уже во Франции, потому что в Испании по вечерам никто не зажигал свет – все боялись бомбежек. Группа беженцев продолжила спускаться и через некоторое время вышла на дорогу, где вскоре появился фургон французской сельской жандармерии, и тогда беженцы воспрянули духом: они во Франции, а она солидарна с ними, потому что в этой стране царит свобода, равенство и братство, потому что правительство здесь левое, а его глава – социалист. Жандармы грубо остановили их, бесцеремонно обыскали и отобрали у Айтора пистолет, перочинный нож и последние деньги. Больше ни у кого из испанцев оружия не было. Жандармы сопроводили всю группу в барак около мельницы, который раньше служил ангаром для зерна, а теперь его приспособили для беженцев, прибывавших во Францию сотнями. В бараке находилось множество людей – мужчин, женщин, детей, – тесно сгрудившихся на земляном полу, голодных и задыхавшихся от недостатка кислорода и от зерновой пыли, летавшей в воздухе. От жажды задержанных спасали несколько бидонов с водой сомнительной чистоты. Вместо отхожих мест рядом с бараком было вырыто несколько ям, над которыми, чтобы опорожниться, приходилось садиться на корточки, причем под присмотром охраны. Женщины плакали от унижения, а охранники насмехались над ними. Когда выйти в туалет понадобилось Росер, Айтор стал настаивать, что он ее проводит, и жандармы, видя, с каким трудом та поддерживает живот, разрешили ему пойти с ней. Позже, забившись в угол, они разделили между собой остатки хлеба и засохшую салями, выигранную у итальянцев; баск изо всех сил старался как мог огородить девушку от скопища людей и защитить от приступов отчаяния, то и дело охватывавших кого нибудь в душном бараке. Люди вокруг беспрестанно обсуждали, что здесь их держат временно и что скоро их переведут в Административный центр задержания.