|
Ей отвели келью, где была железная походная кровать, матрас из конского волоса, два жестких одеяла из грубой шерсти, стул, ящик для одежды и стол из необработанного дерева. Больше ей ничего и не требовалось, она была благодарна за эту спартанскую простоту, вполне соответствующую ее состоянию духа. В келье было окно, выходившее в монастырский сад с фонтаном в мавританском стиле, где росли реликтовые деревья, экзотические растения и стояли деревянные ящики с целебными травами; сад пересекали узкие, выложенные камнем дорожки, проложенные под арками из кованого железа, которые весной покрывались вьющимися розами. Офелию разбудил свет позднего утра, проникавший через окно, и воркованье голубки, сидевшей на подоконнике. Ей понадобилась пара минут, чтобы вспомнить, где она находится и что с ней произошло; ей показалось, что на нее навалилась гора плоти, такая тяжелая, что она едва могла дышать. В эти минуты полной неподвижности она вспомнила подробности сна, в котором видела себя прежней; легкая и гибкая, она танцевала босиком на берегу, на черном песке, солнце светило ей в лицо, а распущенные волосы трепал соленый ветер. Вдруг море заволновалось и вынесло на берег маленькую девочку, покрытую пеной и похожую на уродливую сирену. Офелия еще лежала в постели, когда услышала колокол, созывающий на мессу, а через час по коридору прошла послушница, звоном музыкального треугольника оповещая, что начинается завтрак. Впервые за долгое время у Офелии не было аппетита, и она предпочла продремать все утро.
В тот же день, в час вечерней молитвы, в монастырь с визитом прибыл падре Урбина. Его закружил вихрь черных монашеских облачений и белых головных уборов, вокруг него усердно суетились женщины, прикладываясь к его руке и прося благословения. Человек он был еще молодой, но заносчивый и казался в своей сутане ряженым. – Как поживает моя подопечная? – спросил этот милейший человек, как только ему принесли чашку густого шоколада. Отправили кого то из сестер за Офелией, которая прибыла, раскачиваясь на распухших ногах, словно фрегат на волнах. Падре Урбина протянул ей руку для обязательного поцелуя, но она только крепко ее пожала. – Как ты себя чувствуешь, дочь моя? – А как вы хотите, чтобы я себя чувствовала с арбузом в брюхе? – сухо ответила она. – Понимаю, дочь моя, но ты должна принять все неудобства, это нормально в твоем положении; так угодно всемогущему Господу. Ибо сказано в Священном Писании: мужчина должен трудиться в поте лица, а женщина должна рожать через боль. – Я смотрю, вы то не очень вспотели от трудов. – Ладно, ладно, я вижу, ты чем то обеспокоена. – Когда приедет тетя Тереза? Вы говорили, что раздобудете для нее разрешение, чтобы она приехала и была со мной. – Посмотрим, дочь моя, посмотрим. Оринда Наранхо говорит, что появление на свет ребенка можно ожидать через несколько недель. Призови Богоматерь Надежды, чтобы она помогла тебе, и очисти себя от грехов. Помни, когда дитя появляется на свет, многие женщины отдают душу Богу. – Я исповедалась и ежедневно причащаюсь с тех пор, как нахожусь здесь. – Ты исповедалась вполне искренне? – Вы хотите знать, назвала ли я исповеднику имя отца ребенка… По моему, в этом нет необходимости, главное – сам грех, а не то, с кем ты его совершила. – А что ты знаешь о категориях грехов, Офелия? – Ничего. – Неполная исповедь – все равно что не исповедаться совсем. – Вы умираете от любопытства, правда, падре? – улыбнулась Офелия. – Не будь дерзкой! Моя обязанность как священника – вести тебя по пути добра. Думаю, ты об этом знаешь. – Да, падре, и я очень благодарна вам за это. Прямо не знаю, что бы я делала без вашей помощи в моем положении, – произнесла она так смиренно, что ирония прошла незамеченной. |
