Алан обернулся, собираясь что-то сказать, но выражение лица Мэри Стэндиш удержало его. Ее губы приоткрылись, взор был устремлен вдаль, словно перед глазами девушки встала неожиданная картина, ошеломившая и даже испугавшая ее.

И тогда, как бы обращаясь к самой себе, а не к Алану, она прошептала напряженным голосом:

— Я уже однажды видела это место. Это было очень давно. Быть может, сто, тысячу лет тому назад. Но я была здесь. Я жила под этой горой, с которой низвергаются каскады воды…

Дрожь пробежала по ее телу и, вспомнив про Алана, она взглянула на него. Он был озадачен: в ее глазах светилась чарующе-прекрасная тайна.

— Я здесь должна сойти на берег, — сказала Мэри Стэндиш. — Я не знала, что так скоро найду, что искала. Пожалуйста…

Все еще касаясь его руки, она обернулась. Алан обратил внимание, что странный свет быстро погас в ее глазах. Следуя за взглядом девушки, он увидел Росланда, стоявшего в нескольких шагах позади них.

В следующее мгновение Мэри Стэндиш опять уже смотрела на море, доверчиво опираясь на руку Алана.

— Чувствовали ли вы когда-нибудь желание убить человека, мистер Холт? — спросила она с ледяной усмешкой.

— Да, — ответил он довольно неожиданно. — И когда-нибудь, если только представится случай, я убью одного человека — убийцу моего отца.

— Ваш отец был убит? — прошептала она с ужасом в голосе.

— Не в буквальном смысле. Это не было сделано ножом или ружьем, мисс Стэндиш. Деньги послужили орудием его смерти. Чьи-то деньги. А Джон Грэйхам был тот, кто направил удар. Когда-нибудь, если только существует на свете такая вещь, как справедливость, я убью его. И как раз теперь, если вы разрешите мне потребовать объяснения от этого Росланда…

— Нет! — Ее пальцы сжали его руку. Потом они медленно разжались. — Я не хочу, чтобы вы требовали от него объяснений. И если он их даст вам, то вы возненавидите меня. Расскажите мне про Скагвэй, мистер Холт. Это будет куда приятнее.

Он проводил Мэри Стэндиш на берег. В течение двух часов она ходила рядом с ним, задавала ему вопросы и слушала его так, как никто никогда не расспрашивал и не выслушивал его. Он показал ей все достопримечательности Скагвэя. Он указал ей на открытые ветрам ущелья среди гор, где зародился Скагвэй: в один день на том месте, где была лишь одна палатка, выросло сто, а через неделю их была уже тысяча. Он нарисовал перед ее глазами картину былых дней, полных приключений, подвигов и смерти. Он рассказал ей про «Ловкача» Смита и его шайку, которые были объявлены вне Закона. И теперь, когда первые темные тени гор упали на них, они стояли рядом около заброшенной могилы бандита.

Но кроме всего виденного и посреди всего виденного она все расспрашивала его о нем самом. И он отвечал. До сих пор еще Алан не сознавал, как доверчиво относился он к ней. Ему казалось, что душа этой стройной прекрасной девушки, шагавшей рядом с ним, вызвала его на откровенный разговор о его личной жизни. Он как будто чувствовал, что их сердца бьются в унисон, когда он рассказывал про свою любимую страну за Эндикоттскими горами, про ее безграничные тундры, про свои стада и своих людей. Он говорил о том, что зарождается новый мир. И блеск ее глаз и дрожь в ее голосе так увлекли его, что он забыл о Росланде, поджидавшем их возвращения на борту парохода. Алан строил перед ней свои воздушные замки, и чудеснее всего было то, что ее присутствие помогало их строить. Он описал ей перемены, которые медленно происходят на Аляске; горные тропинки сменяются почтовыми и мощеными дорогами, пригодными для автомобилей; вскоре будут проложены железные дороги, и на том месте, где несколько лет тому назад стояли палатки, вырастут большие города.