Мисс Стэндиш не унижалась перед ним. Даже заметив происходившую в нем борьбу, она не сделала ни малейшего усилия склонить чашу весов в свою пользу. Она просто излагала факты так, как они ей представлялись. Теперь она ждала. В ее длинных ресницах сверкали слезы, но глаза были ясны. Ее волосы блестели так нежно, что он никогда не мог уже забыть их блеска, когда она стояла, прислонившись к двери, так же, как он не мог забыть непреодолимого желания, проснувшегося в нем, — коснуться рукой ее волос.

Алан откусил кончик сигары и зажег спичку.

— Это все из-за Росланда? — спросил он. — Вы боитесь его, так?

— Отчасти. Но я бы смеялась над Росландом, если бы не было еще другого, кроме него.

Другого! Почему она, черт возьми, так двусмысленна?! И она вовсе не собирается, очевидно, объясниться. Она спокойно дожидалась его решения.

— Кто другой? — спросил он.

— Я не могу вам сказать. Я не хочу, чтобы вы меня возненавидели. А если я скажу вам правду, то вы, наверное, меня будете ненавидеть.

— Стало быть, вы сознаетесь в том, что лгали мне? — намеренно грубо сказал Алан.

Даже это не подействовало на нее так, как он того ожидал. Его грубость не вызвала в ней ни гнева, ни стыда. Но она подняла руку и поднесла платок к глазам. Он отвернулся к открытому люку, пыхтя сигарой, чувствуя, что она старается сдержать слезы. И ей это удалось.

— Нет, я не лгу. То, что я вам сказала, сущая правда. Именно потому, что я не хочу лгать вам, я не сказала больше. Я благодарю вас за то, что вы уделили мне столько времени, мистер Холт. Я очень ценю тот факт, что вы не выгнали меня из вашей каюты, — вы были очень добры ко мне. Я думала…

— Каким образом мог бы я исполнить вашу просьбу? — прервал ее Алан.

— Я не знаю. На то вы и мужчина. Я полагала, что вы сумеете найти средство. Но теперь я вижу, как безрассудна я была. Это действительно невозможно.

Ее рука медленно потянулась к ручке двери.

— Да, вы безрассудны, — согласился Алан. Но его голос звучал мягче. — Не давайте таким мыслям впредь овладевать вами, мисс Стэндиш. Не позволяйте Росланду приставать к вам. Если вы хотите, чтобы я разделался с этим человеком…

— Прощайте, мистер Холт.

Она открыла дверь и на ходу обернулась, посмотрела на Алана и улыбнулась, и он заметил, что в ее глазах снова сверкают слезы.

— Покойной ночи!

— Покойной ночи!

Дверь закрылась за ней. Он слышал, как удалялись ее шаги. Еще несколько секунд, и он позвал бы ее назад. Но было уже слишком поздно…

Впервые, кажется, за всю свою жизнь Алан глубоко погрузился в анализ женской натуры. Раньше ему не приходилось никогда этим заниматься. Но ему, родившемуся и выросшему на лоне природы, было так же свойственно угадывать в человеке храбрость, как другому — дышать. И в данную минуту храбрость Мэри Стэндиш представлялась ему необычайной.

Некоторое время спустя Алан успокоился, вспомнив ее хладнокровие и сдержанность; она не пыталась воздействовать на него, пустив в ход женские чары. Ему казалось, что молодая красивая женщина, которая действительно стояла бы перед угрозой смерти, проявила бы большую горячность для того, чтобы убедить его. При здравом размышлении ее угроза казалась попросту уловкой, зародившейся, возможно, под влиянием минуты, с целью дать толчок его решению.