Каникулярный месяц пролетел быстро, а в последний день перед ее возвращением в Париж семья Бароевых была приглашена на шашлыки к соседу Валерию Петровичу, а поскольку Доку Рамазанович жил тогда по обычаям не столько мусульманским, сколько московским, то не чурался ни женского общества за праздничным столом, ни рюмочки-другой хорошей водки.

А под водочку с шашлыками и разговоры получались откровенные.

– Допрыгается этот летун усатый со своей независимостью! – говорил Доку Бароев. – Русские из Чечни бегут, толковые чеченцы тоже бегут. Ногами за свободу голосуют! Еще немного, и кто тогда останется – бандиты, пастухи и писатель Яндарбиев?

– Нефть останется, – возразил кто-то из гостей.

– Какая нефть? – отмахнулся Бароев. – Трубу с Каспия перекроют – и плакала чеченская нефть…

– Пустое все это, не такой дурак этот Дудаев, чтобы всерьез отделяться, – заметил хозяин дачи, чиновник по финансовому ведомству. – Просто политический момент сейчас такой, все вопят о независимости и суверенитете – и татары, и якуты, и чукчи с нивхами. Вон, даже в Свердловске, на родине нашего всенародно избранного, и то какую-то Уральскую республику учреждать собрались. А смысл у всех этих вольных упражнений один – побольше хапнуть из казны.

– Вот тут-то дудаевские ребята не промах, – хохотнул еще один сосед по даче, милицейский генерал. – Уж хапают так хапают!

– На месте нашего президента я бы этих штукарей сама от России отделила и закрыла границы на замок, – безапелляционно заявила жена генерала. – Они бы там через год собачек ловили да кушали, как грузины со своим Хамсахурдией…

В памяти юной Айсет этот вечер запечатлелся навсегда – конечно, не из-за этого непонятного и неинтересного для нее в ту пору разговора. Просто тогда она в последний раз видела живой свою маму.

Пять месяцев спустя Марет Бароева, принимая ванну, потеряла сознание и захлебнулась. Приехавшие врачи установили у нее неоперабельную опухоль мозга…

А еще через два года русские принялись наводить в Чечне конституционный порядок посредством танков и артиллерии. Неизвестно, какие мысли гуляли в проспиртованных мозгах «первого россиянского», когда он подписывал соответствующий указ-приказ, но мысль о том, что ввод войск рискует обернуться затяжной, кровопролитной кампанией, к которой ни армия, ни страна толком не готовы, среди них явно не просматривалась. Грезилось, должно быть, этакое повторение октября прошлого года – танковая колонна, один «бабах» прямой наводкой по Белому Дому… в смысле, по дудаевскому логову, подоспевший ОМОН под белы рученьки выводит главаря и препровождает в Лефортово, остальные же чурки сами разбегаются, побросав палки и кремневые ружья. Законность восстановлена, конституция торжествует…

Показательной порки не получилось. Аферист с парикмахерскими усиками хорошо подготовился к встрече незваных гостей – и в одночасье сделался отцом нации, а его тогда еще не слишком бородатые джигиты – народными героями.

Первыми жертвами державных пьяных грез стали русские парни, заживо сгоревшие в танках на улицах Грозного. Потом счет пошел на сотни, на тысячи… Загребущими своими лапами Родина выдергивала из мирного потока жизни собственное будущее и эшелонами отправляла на фарш, не снабдив необстрелянных, голодных, кое-как экипированных мальчишек даже копеечными солдатскими медальонами – ей, Родине, было, по большому счету, наплевать, своего или чужого сына похоронит мать в закрытом гробу.