— Будь что будет. Я обязательно должен взглянуть своими глазами на эту «Лужу на болоте».

— И наверняка переживете большое разочарование, — закончил Штейн, и на губах его заиграла тонкая улыбка. — Бедняга Мендель! После своей смерти он доставляет нам больше хлопот, чем при жизни.

Покидая комнату, Сократ обернулся, стоя на пороге.

— Вы не будете возражать, если Франк будет спать в моей гардеробной? У меня там хранится множество мелочей, представляющих известную ценность для будущего судебного процесса.

— Разумеется нет. Если вы не хотите все это хранить в моем сейфе… Кажется, ваш камердинер выглядит вполне прилично, только… — он бросил критический взгляд на ноги Сократа, — вашим ботинкам он должен уделять побольше внимания.

Немного позже Сократ взялся за своего слугу.

— Велдон, вы дьявольски плохо чистите обувь. Мистер Штейн сделал мне по этому поводу замечание.

— Я искренне сожалею, мистер Смит, — извинился Франк. — Обувь — это мое слабое место. Обещаю вам основательно заняться этим, как только мы вернемся в Лондон.

Открыв дверь в свою гардеробную, Сократ объяснил:

— Вы будете спать здесь, Франк; сюда нужно будет перенести кровать. Рядом находится комната мисс Темальтон. Спать вы обязаны днем, а ночью, во время моего отсутствия, вам следует бодрствовать. Лучше всего, если будете находиться здесь в темноте с открытой дверью.

— Вы ожидаете покушения на эту даму?

— Я уверен в этом, — ответил Сократ.

Глава 17

На следующий день рано утром братья покинули «Принценгоф». Их провожала Молли Темальтон, которая долго махала вслед поезду. Потом было утомительное путешествие, Только глубокой ночью они достигли Эксетера. До наступления дня предпринимать что-либо было невозможно; оба были настолько утомлены, что проявили интерес только к комфортабельным постелям в отеле «Корона». Но прежде чем пойти спать, Сократ еще раз поговорил по телефону с Молли, к досаде Лексингтона, узнавшего об этом разговоре позже. На следующее утро после раннего завтрака они сели в машину, взятую напрокат. Миля за милей проносился мимо них пустынный ландшафт, пока машина не помчалась вниз по крутым переулкам Акбуртона и не достигла болота.

— Вероятно, это здесь, — сказал Сократ, указывая на здание, одиноко возвышающееся на горизонте. — Странно, Дартмур известен отсутствием леса, а эта ферма кажется окруженной поясом деревьев.

— Нет, сэр, это не деревья, — вмешался в разговор шофер. — Это стена.

— В таком случае, она довольно высока, — удивленно заметил Сократ.

— Совершенно верно. Она обошлась дороже, чем само поместье, — рассмеялся шофер. — В округе эту ферму называют «Французской диковинкой».

В самом деле, ограда была так высока, что когда машина остановилась около дома, то не видно было крыши здания.

— Очень большой эту ферму назвать нельзя, — разочарованно сказал Сократ.

— Так ведь это, вообще-то, не ферма, — ухмыльнувшись сказал шофер. — Домишко, ничего более. Свое имя он получил от лужи, находящейся в пятнадцати минутах езды отсюда.