Он отдернул уже занесенную руку, рассмеялся, пододвинул стул и сел.

– Для ученого-теоретика у вас удивительная способность выживать в экстремальных ситуациях, доктор Грегори.

– Угу. И можно спросить, где вас черти носили в это время?

– Я был не здесь. Мне доложили только в полночь.

– А ваши люди? Их всех парализовало?

– Всего один только человек. Вы думаете, я могу набрать большой штат на те крохи, что мне выдают для этой цели? И сколько молодых, хорошо обученных людей может привлечь мизерная зарплата, которую мы платим? Те, кто приходит, не натренированы, как полицейские. Возможно, вам еще повезло, что мой человек не вмешался. Принимая во внимание то смутное представление, которое он имеет об оружии. Да ему и не положено стрелять, просто требуется оказать помощь, когда нам надо кого-то арестовать. – Ван Хорн ухмыльнулся. – Впрочем, прежде чем он мог бы помочь, вы сами прекрасно справились с ситуацией.

Я осторожно прислонился к спинке стула, чтобы девушка могла поставить на стол заказ.

– Завтракали? – спросил я. – Может быть, кофе?

– Пожалуй, выпью кофе, – согласился он и, когда девушка отошла, продолжил: – Не расскажете мне, что вы здесь делаете? Разумеется, кроме того, что хотите быть убитым.

– А разве это ваше дело, Ван? Какого черта! Меня отстранили от работы, что вычеркивает меня из списка ваших подопечных.

– Нет, не вычеркивает. Вы обладаете секретной информацией, которую держите в голове. Некоторые люди готовы на многое, чтобы заполучить ее. Поехали обратно в Альбукерке, доктор, там я могу за вами приглядывать.

– Идите к дьяволу, – ухмыльнулся я. Мы всегда понимали друг друга, во всяком случае достаточно, чтобы можно было не соблюдать вежливость. – Вы не можете иметь все. Когда правительство Соединенных Штатов решит, что я достоин его доверия в той степени, чтобы вновь выплачивать мне зарплату, я подумаю насчет того, стоит ли подчиняться приказам нанятых правительством людей, которые не являются моими непосредственными начальниками. А пока я ненадежный сукин сын и посему не ограничен в действиях. Поэтому подите прочь и не давите на свободных граждан.

– Вы прекрасно понимаете, что отстранение не связано с вашим поведением...

– Может быть, но это делает брешь в моих доходах. И что вы хотите от меня за такую плату?

– Я не хочу, чтобы вы ускользали, не хочу найти вас с простреленной головой или ножом в спине.

– Пока что я прекрасно сам себя охранял. Без посторонней помощи. А что вы сделаете, если я вернусь в Альбукерке? Будете спать в кровати у меня в ногах, как полицейская собака? Если кому-то надо меня убить, он всегда найдет человека, от. которого требуется немного мозгов и немного характера, чтобы сделать работу. Меня могут убить не только здесь, но и в Альбукерке. Хотя до сих пор убийцы проявили так мало талантов, что, кажется, я в относительной безопасности везде. Кстати, ничто не указывает на то, что некто хочет получить содержимое моих мозгов. С помощью пули или ножа это вряд ли возможно. А если говорить откровенно, какая разница для вас или для Проекта – жив я или мертв? Все равно вы меня не используете по назначению.

Он на мгновение поднял глаза на меня, потом опустил голову, глядя вниз на свои руки, занятые набиванием трубки.

– Мне жаль, что вы себя так чувствуете.

– Да нет, все в порядке. Ведь вам, должно быть, известно, что я работаю на правительство всего лишь треть своей жизни и не могу ожидать от него полного доверия за такой короткий период. Подумаешь, двенадцать лет!

– Доктор Грегори...

– Только не надо мне преподносить этот бред, будто вы меня охраняете, чтобы не дать мне возможности совершить ужасную ошибку.