Изменить размер шрифта - +
На пол упал осточертевший шиньон, теперь напоминавший репицу конского хвоста, пряди рассыпались по плечам. Только теперь я поняла, насколько же легко, когда волосы распущены.

Кран недовольным урчанием напомнил о себе. Сейчас поток воды был уже чистый. Повернула и соседний вентиль — из него тоже некоторое время лилось что-то буро-рыжее.

Наконец рискнула набрать ванную. Не сказать, чтобы омовение доставило мне неземное удовольствие, но самое главное было достигнуто: я больше не напоминала чумазого Гекльберри Финна.

Завернувшись в полотенце, пошла обратно в спальню. Там меня уже ожидал сюрприз. В комнате служанка заправляла постель. Женщина уже в годах, грузная, в белом переднике и чепце, что-то ворчала себе под нос, взбивая подушки.

— Да еще и эта, из людей, здесь жить будет. Ишь чего не хватало… — бурчала она. Так «тихо», для себя, обыкновенно ворчала моя бабушка, тугая на оба уха, считавшая, что ее никто в эти моменты не слышит.

Я кашлянула, и служанка встрепенулась. Она повернулась ко мне лицом и сделала книксен.

— Доброе утро, госпожа, простите, подумала, что вы уже спустились вниз к завтраку. Господин Дирриетгинг часто спускается вниз в халате… — По слегка ворчливому тону женщины было понятно, что она лишь соблюдает границу между госпожой и прислугой, но почтения ко мне у нее нет и в помине.

Похоже, Фир был прав, говоря, что хозяйка я здесь только номинальная.

— То мой муж, а чтобы госпожа спустилась к завтраку, госпожа должна быть одета. — Я постаралась придать тону оттенок холодности. В душе боролись два противоречивых чувства: с одной стороны, вдолбленные с детства догмы о почтении к возрасту, с другой — нужно соответствовать образу аристократки. И еще. Я не представляла, как обращаться к этой женщине: на «вы» или на «ты»? Воспитание победило. — Назовите ваше имя.

По тому, как взметнулись брови женщины, поняла — не угадала, слугам в этом мире принято «тыкать».

— Нария, госпожа.

В голове мелькнула мысль: кажется, у светских барышень были камеристки. Что это за звери такие, я представляла весьма смутно, но, положившись на интуицию, добавила:

— А без камеристки одеться порою затруднительно…

Служанка, уловив вьюжные нотки в моем голосе, склонила голову, и, сделав еще один книксен, произнесла:

— По распоряжению господина Дирриетгинга обязанности вашей камеристки с сегодняшнего дня исполняю я.

«Вот тебе и веселая молоденькая гризетка, которая поможет затянуть шнуровку на спине», — прокомментировала я себе под нос.

Вопреки мрачным ожиданиям процесс облачения прошел без эксцессов. Нария открыла шкаф, показывая платья. Из висевших на вешалках нарядов мне предстояло что-то надеть. Хорошо хоть под каждым одеянием стояла пара обуви, избавив от обязанности подбирать «черевички» в тон.

Руководствуясь принципом «чем проще, тем лучше», ткнула пальцем в самое неприметное одеяние. Зеленое, прямого покроя, со шнуровкой сзади — оно показалось мне наиболее свободным. К платьям с куполообразной юбкой я, благодаря вчерашнему дню, испытывала стойкую неприязнь.

Нижняя батистовая рубашка, которую полагалось надевать под платье, приятно холодила тело, от корсета же я категорически отказалась. Служанка сначала на мое заявление удивилась, а потом, отвернувшись и направившись в сторону шкафа за туфлями, пробурчала себе под нос: «Без энтого корсету, может, оно и лучше, если от господина понесет — дитю легче будет…»

Подумалось: верно, эта Нария, хоть и ворчунья, но Арию по-своему предана. Учтем.

 

Нария проводила меня до столовой и пояснила, что еду сейчас подадут. Выдав эту ценную информацию, женщина скрылась, переваливаясь утиной походкой и шурша юбками.

Быстрый переход