– Я уже говорил с ним, – отвечал домоправитель. – Он утверждает, что Мена строго-настрого запретил ему отдавать хотя бы одного из этих коней. Он так ими гордится! Только в колесницу госпожи Неферт…

– Он обязан повиноваться мне, – решительно произнесла Катути. – Завтра же лошади должны быть здесь.

– Но управляющий – человек упрямый, Мена считает его незаменимым, и он…

– Сейчас здесь распоряжаюсь я, а не тот, кого нет в Фивах! – раздраженно воскликнула Катути. – И я требую коней, пусть даже вопреки приказу моего зятя.

Тем временем Неферт приподнялась на своем ложе. Услышав последние слова Катути, она встала во весь рост и с решительностью, поразившей даже ее мать, воскликнула:

– Я требую, чтобы все приказы моего мужа исполнялись в точности. Пусть любимые его кони остаются в конюшнях.

Возьми этот браслет – его подарил мне фараон, – он стоит дороже двадцати коней.

Домоправитель внимательно осмотрел усыпанный драгоценными камнями браслет и вопросительно взглянул на Катути. Она пожала плечами, потом, кивнув гловой, сказала:

– Пусть Абша возьмет его в залог, пока не прибудет добыча Мена. Вот уже год, как он не присылает ничего мало-мальски стоящего.

Когда домоправитель ушел, Неферт снова растянулась на ложе и устало промолвила:

– А я думала, что мы богаты.

– Да, мы могли бы быть богаты, – с горечью отозвалась Катути, но, увидав, что Неферт снова вспыхнула, ласково продолжала: – Наше высокое положение накладывает большие обязательства. У нас в жилах течет царская кровь, и взоры толпы устремлены на жену самого блистательного героя в войске фараона. Никто не должен говорить, что супруг ею пренебрегает! Но куда это подевался Нему?

– Я слышу шум во дворе, – сказала Неферт. – Это, наверно, явился везир.

Катути снова взглянула в сторону сада. В тот же миг вбежал запыхавшийся раб и сообщил, что Бент-Анат, дочь фараона, сошла у дома со своей колесницы и вместе со своим братом Рамери подходит к воротам сада.

Неферт тотчас встала со своего ложа и вместе с матерью поспешила навстречу высоким гостям. Когда мать и дочь склонились, чтобы поцеловать одежды царевны, она, отстранившись, сказала:

– Держитесь подальше от меня! Жрецы еще не совсем очистили меня от осквернения.

– Но, невзирая на это, ты чиста, как око Ра! – вскричал, целуя отбивавшуюся сестру, семнадцатилетний брат царевны, сопровождавший Бент-Анат. Юноша воспитывался в Доме Сети, но в недалеком будущем должен был покинуть этот храм.

– Вот возьму и пожалуюсь Амени на этого сорванца! – со смехом сказала Бент-Анат. – Он во что бы то ни стало захотел сопровождать меня. Ведь твой муж, Неферт, – его идеал. Да я и сама не могла вытерпеть – мы пришли сообщить вам добрую весть!

– От Мена? – спросила молодая женщина, прижав руку к сердцу.

– Да, ты угадала, – ответила Бент-Анат. – Мой отец превозносит его отвагу и пишет, что при разделе добычи ему будет дано право выбирать первым.

Неферт метнула на мать торжествующий взгляд, а та с облегчением вздохнула.

Бент-Анат погладила Неферт по щеке, как ребенка. Затем она увела Катути в глубь сада. Там она попросила ее помочь ей, рано потерявшей мать, советом в крайне важном деле.

– Мой отец, – сказала она после минутного раздумья, – пишет, что везир Ани хочет взять меня в жены, и советует мне вознаградить верность этого достойного человека, отдав ему свою руку.