Взваливаю спящего вора на плечо. В реальной жизни было бы тяжеловато, а тут сила и выносливость позволяют с такой ношей даже бежать. Через пару минут стучусь в дверь знакомого готического особняка.

С той стороны тишина. Затаились и ждут, когда неосторожная мошка залетит в их сети.

— Теофилия, выходи!

— Кто там? — из за двери слышится осторожный голосок.

— Свои, говорю. Жертву принес… для великой восьмирукой и восьминогой матери.

Из за двери показывается личико губастенькой симпатичной жрицы и тут же пропадает.

— Заходите!

В холле целый комитет по встрече. Теофилия на всякий случай держит в руках паучьи капсулы. Увидев меня охает от удивления.

— Кто это?

— Зовут Шнырь, — сообщаю я, сваливая тело на пол, — жаждет принести себя в жертву Лолс. Как только услышал мой рассказ о великой богине, так даже сознание потерял от счастья.

Жрица качает головой, похоже она не слишком верит моему рассказу.

— А что тебе нужно взамен? — спрашивает она.

— Поболтать с ним перед тем… перед тем как дети Лолс его кушать начнут.

Жрицы радостно перешептываются. В несколько рук они ловко утаскивают вора в подвал. Похоже это для них не просто развлечение. Новое божество отсыпает своим последовательницам какие-нибудь плюшки за каждую жертву. Надо как-то вписываться в новую картину мира. Как минимум со служителями двух богов я теперь на короткой ноге. Пора налаживать отношения с третьим. Но для начала его нужно найти.

Когда я спускаюсь вниз, Шныря уже раздели и хорошенько упаковали. Жрицы разглядывают его, перешептываются и хихикают. Страшненькие такие в своей боевой раскраске.

Теофилия проводит ладонью перед лицом у Шныря. Тот приходит в себя, зыркает по сторонам, вертит головой. Залип на сиськи жрицы, на физиономии тупая улыбка.

Отодвигаю её плечом в сторону и склоняюсь над пленником.

— Доброе утро, малыш. — говорю ему. — Давай всё решим по быстрому, у нас мало времени. Где Шило?

— Что, еще телок пригнал, терпила? — цедит сквозь зубы Шнырь, — это зашибись. Нам телки нужны…

— Запускай наших маленьких друзей. — прошу Теофилию.

Она кивает. Две жрицы отодвигают в сторону заслонку. За ней полукруглый сводчатый тоннель. Должно быть, он ведет к соседнему дому, к последнему паучьему гнезду. Водосток, или канализация. А может его жрицы вообразили, и система откликнулась на их молитвы.

Сейчас он перекрыт решеткой. За ней темнота.

— Придите дети паучьей матери! — нараспев произносит Теофилия. — придите и примите нашу жертву.

— Эй, вы что охренели?! — беспокойно ерзает Шнырь. — Вы чё?! Я же пошутил… Я ничего такого…

По туннелю проносится торопливый шорох. Я вижу в темноте едва заметные силуэты. Поблескивают мелкие зеленые глазки. Не мигающие. Из за решетки показываются жесткие черные лапки.

— Они тебя слушаются… — я действительно поражен.

Теофилия пожимает плечами.

— Я зову, и они приходят.

— Отвечай, падла, — говорю я на ухо Шмыгу, — или тебя, урода живьем будут жрать. Вы девчонку мою украли, думаешь я тебя уёбка пожалею?!

— Ты чё, в натуре?! — вор бьется, но веревки держат его крепко. — Пацаны тебя в лоскуты порвут! На понт решили меня взять, суки?!

Одна из жриц начинает двигать в сторону решетку. Я на всякий случай отступаю к стене и достаю катану. С пауками я не дружу.

— Погоди, — жрица оборачивается ко мне, берет баночку с черной краской и пальцем рисует что-то на моей щеке.