— Очень мило! А мне, выходит, и деться некуда.

Она на цыпочках прошла мимо дивана, потянулась за книжкой, уронила будильник — в общем, все проснулись.

— Ох, Надежда Николаевна, надо мне уходить, я вам мешаю.

— Ох, Сан Саныч, очень я вам не советую этого делать. Конечно, удерживать я вас не могу, если вас дома ждут, а так очень бы вам нужно еще полежать. К вечеру может температура подняться.

— Я, конечно, домой звонил, но никто меня там не ждет. Живу я с сыном, у него своя семья, так что я сам по себе.

Неожиданно для себя он рассказал ей, как после смерти жены невестка стала резко требовать разъехаться. У нее комната в коммуналке, она хотела, чтобы он, Сан Саныч, туда переехал. А ему хоть и тоскливо было в той же квартире жить, где жена умирала, но в коммуналке с соседями тоже уже не по возрасту. В общем, отказался он. И теперь невестка с ним не разговаривает, на сына шипит, на внука кричит. Сын отмалчивается, а он виноватым себя чувствует, иногда уже почти готов уступить, да как вспомнит ту дремучую коммуналку, так нет сил согласиться. Так и живут семьей.

«Один, — поняла Надежда, — он совсем один. Господи, как же мужика допекло, если он к ней, Надежде, малознакомому человеку, через весь город потащился!»

Она потрогала его лоб.

— Сейчас лекарство выпьем, потом почитайте что-нибудь.

— Да, я у вас тут нашел «Двенадцать стульев».

— Знаете, я тоже, когда болею, «Двенадцать стульев» перечитываю. Тонус поднимается. Можно еще «Мастера и Маргариту» или Гоголя «Ночь перед рождеством».

— Гоголя я не пробовал.

— Попробуйте, я поищу у Алены сейчас.

— Это ваша дочка там, на фотографии?

— Да, и зять, а вы думали, что я старая дева?

— Нет, но…

— Думали, думали! Еще бы: одинокая, вся в работе, да еще и с котом. Кота этого Аленка в позапрошлом году у алкаша какого-то за трешку купила. Я была против, тесно у нас, так она сама его вырастила. Заморенный такой был котенок, а теперь полдивана занимает. Что жмуришься, про тебя говорят, разбойник рыжий. Он по Алене очень скучает.

— А вы?

— И я, конечно, да у нее теперь своя семья. Нашла себе курсанта-моряка и выскочила замуж, он закончил учиться, теперь они в Северодвинске. К весне должны приехать, я бабушкой стану.

— А жить где?

— Родители хлопочут перевод ему и жилье. Тут уж теперь только мы с Бейсиком будем жить.

У него на языке вертелся еще один вопрос.

— Что, еще про мужа хотите спросить?

Давно мы с ним не виделись, с Аленкиной свадьбы.

Потом они пили чай с абрикосовьм вареньем, смотрели телевизор и рано улеглись спать, каждый в своем углу. Надежда вырубилась мгновенно, но проснулась среди ночи. Она взглянула на будильник: три часа.

Сан Саныч лежал на спине совершенно неподвижно и смотрел в потолок. В глазах, казавшихся совсем черными в полутьме, стояла какая-то мука.

— Сан Саныч, что с вами? Саша! — Она сама не заметила, как оговорилась.

Едва накинув халат, подбежав, она тронула его за плечо. Он очнулся.

— Простите меня, я вас напугал. Пока жена болела, я совсем спать разучился. В это время как раз с трех до пяти она меня по несколько раз будила, а я не могу так: то засыпать, то просыпаться, я совсем не спал.

Вот с тех пор так проснусь ночью и жду, что она позовет или застонет, ничего не могу поделать.