Вдруг за спиной я услышала тихий разговор. Я подбежала к работающим. Мужчины прекратили копать и стояли у ямы на коленях, выбирая грунт руками. Я заглянула через их головы. Земля здесь сделалась неожиданно темной, и я увидела руку, кости, торчавшие из земли, словно подзывая нас к себе.

— Это она! — крикнула я. — Адель! Вы видите? Видите? — Я принялась сама руками отбрасывать землю, выковыривать камни, хотя почти ничего не видела. Мне хотелось прижать кости к груди, баюкать их, дотронуться до головы, которая появилась в яме — жутко оскалившийся череп, — просунуть пальцы в пустые глазницы...

— Не трогайте, — приказала констебль Пейджет и стала оттаскивать меня прочь от ямы.

— Но я должна! — завывала я. — Это она. Я была права. Это она. — Это должна была быть я, хотела сказать я. Если бы мы ее не нашли, то меня ожидала бы такая же участь.

— Это улики, миссис Таллис, — жестко произнесла констебль.

— Это Адель, — повторила я. — Это Адель, и ее убил Адам.

— Мы не знаем, кто это, — возразила она. — Нужно будет сделать анализ, провести идентификацию.

Я взглянула на торчащую руку, появившуюся из земли голову. Напряжение спало, и я почувствовала смертельную усталость, смертную печаль.

— Бедняжка, — сказала я. — Бедная женщина. О Боже! О Боже, Господи Иисусе!

Констебль Пейджет протянула мне большую салфетку, и я поняла, что плачу.

— На шее что-то есть, детектив, — сказал худой копатель.

Я потрогала свою собственную шею.

Он держал в руке потемневшую проволочку.

— Думаю, это ожерелье.

— Да, — проговорила я. — Это он ей подарил.

Все повернулись и посмотрели на меня, и на этот раз все смотрели внимательно.

— Вот. — Я сняла с себя ожерелье, серебряное, сияющее, и положила его рядом с потемневшим двойником. — Адам подарил мне это в знак любви ко мне, его вечной любви. — Я указала пальцем на спиральку. — Это тоже обнаружится на ее ожерелье.

— Она права, — сказала констебль. Другая спиралька была почерневшей, забитой землей, но, несомненно, такой же. Повисла тишина. Все смотрели на меня, а я смотрела в яму, где покоилось ее тело.

— Как, вы говорите, было ее имя? — спросила наконец констебль Пейджет.

— Адель Бланшар. — Я всхлипнула. — Она была любовницей Адама. И, я думаю... — Снова потекли слезы, но на этот раз я оплакивала не себя, а ее, Тару и Франсуазу. — Думаю, что она была хорошей женщиной. Милой молодой женщиной. О, простите меня, простите. — Я прижала к лицу испачканные глиной ладони, слезы заструились между пальцами.

Констебль Пейджет обняла меня за плечи.

— Мы отвезем вас домой.

Только где теперь мой дом?

Инспектор Бирн и одна из женщин-офицеров вызвались проводить меня домой, хотя я говорила им, что Адама там не будет и мне нужно лишь собрать вещи и уйти. Они сказали, что им так или иначе нужно проверить квартиру, хотя они уже пытались туда звонить. Им нужно было найти мистера Таллиса.

Я не знала, куда пойти, однако не стала говорить им об этом. Позднее нужно будет делать заявления, заполнять формы в трех экземплярах, встречаться с юристами. Позднее мне придется подумать о своем прошлом и оказаться лицом к лицу со своим будущим, попытаться выбраться из-под отвратительных руин моей жизни. Но не сейчас. Сейчас я просто отупело плелась вперед, пытаясь строить фразы в правильном порядке, в ожидании, когда меня где-нибудь пристроят поспать. Я так устала, что могла бы уснуть стоя.