Изменить размер шрифта - +

— Нет Хранителя, — честно ответил он, — потому что нет в Асоре Книги.

— Она вернулась. — Кармель демонстрировал невероятное терпение: просто Песталоцци плюс Ушинский, Сухомлинский и Корчак, вместе взятые, а не простой Хранитель.

Но и ученичок стоил учителя.

— Ты не доказал мне, что книга, увиденная мной на Святом Камне, и есть Книга Пути.

— Смотри, — ласково улыбаясь, сказал Кармель, — видишь: гора на горизонте. Она называется Синал. А вон там, — он обернулся в противоположную сторону, — видна гора Батар, она далеко. Верно?.. А Вефиль испокон веку стоял в пешем переходе от горы Синал, равном половине солнца, в месте, именуемом Междугорье. И теперь на то же место встал, возвратившись, и стоит… А ещё видишь: дерево-листоклей, которое старше тебя и меня и всех нас, вместе взятых? Когда Бегун уводил нас в Путь, оно было посажено посланником Тарилом из рода посланников, который примчался в Вефиль, чтобы передать повеление царя Арама: спасать Книгу. Посажено, как знак беды, которую он успел упредить… Кем приходится тебе посланник Тарил, скажи мне ты, так и не назвавший своё имя?

Это был хороший ход — про посланника Тарила. Чернов заметил, что посланник растерялся.

— Откуда ты знаешь про Тарила? — спросил он Кармеля, и голос его дрогнул.

— Из Книги, — просто объяснил Кармель. — Книги. Я же ещё не родился тогда.

— Меня зовут Малатом, — начал сдавать позиции посланник, — а Тарил приходится мне далёким предком по линии отцов. Он погиб в те страшные дни…

— Я знаю, — сказал Кармель. — Я читал. Его сожгли драконы, когда он возвращался из Вефиля назад в столицу. Это случилось, пока Бегун ещё не увёл нас в Путь, поэтому надпись о том возникла в Книге… Только почему ты называешь драконов Псами? В Книге нет для них такого имени — только определение: «И свирепость их была сравнима со свирепостью голодных псов, которые наконец-то нашли себе беззащитную жертву».

— Не знаю, — ответил Малат, — так в предании… У нас же нет Книги. У нас есть только устные предания о том, что было…

Он явно отступил. И тон изменился: из повелительного и грозного стал мягким и виноватым. И манеры тоже: стоял перед Кармелем и впрямь, как перед учителем ученик, хотя возраст у обоих вряд ли сильно разнился.

— А у меня — письменные, — тоже мягко объяснил Кармель. — Хочешь, Малат, я расскажу тебе обо всём, что происходило здесь до того мига, когда Бегун забрал город? Подробно расскажу. Я — Хранитель. Мой долг — доносить начертанное в Книге до ушей умеющих слышать… Поверь, я знаю всё в подробностях, которые позволил узнать Сущий, оставив их в Книге… А после — ничего о вас, о доме. Только — о нашей истории…

— А где вы были? Куда увёл вас Бегун?

— Я не смогу объяснить. Путь известен лишь Бегуну, а не нам, смертным.

Вот тут он ошибается, не без сожаления отметил Чернов, ничего Бегуну не известно. Сам — впотьмах…

Сидеть на корточках было неудобно, почему-то затекали ноги, привыкшие к долгому бегу. Чернов распрямился и позволил себе подойти к Кармелю и встать обок, рядом с принаряженными вефильцами. Что с него взять? Простой незамысловатый помощник Хранителя. Непринаряженный. Молчаливый. Не исключено — немой. Но уж точно малость пришибленный… Во всяком случае Кармель не возражал.

— А как вы оказались здесь, на старом месте?

— Бегун привёл.

— Опять Бегун?!

— Это его миссия и его Путь.

Быстрый переход