Я подцепил ее на вечеринке. Вернее, это она меня подцепила. Господи, там была такая скука! Ненавижу эмигрантские сборища, дряхлых монархистов с Георгиевскими крестами, их жирных жен и дебильных внуков, у которых русского разве что фамилии, и то урезанные на американский манер. Она пришла с Апраксиным, он весь вечер пускал на нее слюни и совал руку в глубокий (вызывающе глубокий) вырез платья на ее спине. А потом, пока какой то старпер гнусавил километровый тост, она вдруг оказалась прямо за мной, и я почувствовал ее руку у себя на внутренней стороне бедра. Все вышло как бы случайно, она непринужденно потерлась о мое плечо и отошла не оглядываясь. Кто то пригласил ее танцевать, она даже не смотрела в мою сторону, а я просто прирос к полу. Наверное, минут двадцать я представлял собой истукана, нет, натуральную окаменелость, а потом она отсалютовала мне бокалом шампанского и глазами поманила на балкон.

– Никки мне до смерти надоел, – обиженно заявила она. (Никки – это Апраксин.) – Вы не отвезете меня домой?

Естественно, я согласился. Только оказались мы почему то не у нее, а у меня дома. О чем мы говорили в машине, я просто не в состоянии вспомнить. Дома я взялся готовить коктейли, а когда вошел в гостиную, она лежала на диване совершенно голая, заложив руки за голову и задрав одну ногу на спинку так, чтобы я видел все, что она хотела мне показать и даже больше того.

Не знаю…

На первый взгляд в ней не было ничего сверхъестественного, и вместе с тем она была необыкновенно великолепна.

В следующий момент и я оказался на диване. Наши тела сплелись в совершенно непостижимую комбинацию, и, сказать честно, я так и не понял, соединилась наша плоть или нет. Самое смешное, что я продолжал держать в обеих руках стаканы, и… и совершенно уж непостижимо, как в таком случае мне удалось раздеться?

Господи, это был какой то кошмар! Шесть часов она не слезала с меня (или я с нее?).

Вначале я решил, что она проститутка, слишком уж отточенной была ее техника, хотел дать ей денег и выпроводить, пока она не затрахала меня до смерти. Потом передумал, и, наверное, не зря, во всяком случае денег она не потребовала. Сказала, что ее зовут Марина, сказала, что она во мне не ошиблась и что позвонит завтра.

Бог мой, что значит – завтра? Завтра по отношению к тому моменту, когда мы встретились, то есть к вчера, или к тому, когда расстались, то есть к сегодня? Я уже хочу ее! Хочу прямо сейчас и не могу ждать…»

Извращенец, мать его! Черный пролистал блокнот и убедился, что большинство записей – это секс, мысли о сексе, мысли о мыслях о сексе и т. п. В лучшем случае – примечания к мыслям о мыслях о сексе… Может, переправить эту писанину в дамский журнальчик для любительниц этих самых мыслей о мыслях?

По крайней мере, никаких цифр, номеров счетов и прочего явного компромата, из за которого убийцы Басина могли бы охотиться за блокнотом, на первый взгляд нет.

5

Турецкий. 10 октября 14.40

Справку Меркулов передал буквально через полчаса. Только Турецкий сварил кофейку и устроился с сигаретой у открытого окошка поразмыслить, как бы им с Реддвеем развлечься посодержательнее, а секретарша Меркулова тут как тут. Хорошо хоть, чувство меры у коллег из межведомственной комиссии присутствует – справка оказалась на удивление коротенькой.

«Согласно информации, предоставленной министерством юстиции США, 27 августа с. г. генеральной прокуратурой Соединенных Штатов подписано постановление об аресте счета компании Phenix Ltd и возбуждении против ее руководства уголовного дела по факту отмывания денег, приобретенных незаконным путем.