Я усмехнулся, а она фыркнула.

— Ладно, ты такой же.

Мы закончили есть, и она отнесла тарелки в раковину. Она долго смотрела в окно, потом снова повернулась ко мне.

— Мне нужно поработать над картиной, которую я делаю для Сары. Ты можешь подняться со мной, если хочешь. Или можешь посмотреть фильм. Просто чувствуй себя как дома.

Я поднялся наверх, пока она переодевалась в свою одежду для рисования. Запахи масляных красок и скипидара беспокоили мой чувствительный нос и вызывали желание чихнуть, но это была небольшая жертва, чтобы провести время с Эммой. Я посмотрел на удобный старый диван и решил, что он не выдержит моего веса. С лёгким вздохом я опустил своё тело на пол рядом с ним.

Эмма поднялась на мансарду через несколько минут и улыбнулась, увидев меня. Ей не надо было мне ничего говорить, но по выражению её лица я понял, что она счастлива, что я решил присоединиться к ней. Она подошла к своему рабочему месту, взяла краски и кисти и села на высокий табурет перед мольбертом.

— Я работаю над картиной той шахты к югу от города, — сказала она, изучая холст. — Я больше привыкла делать морские пейзажи, поэтому это работа идет дольше, чем я ожидала.

Она начала работать, и вскоре всё, что я мог слышать в комнате, это тихое шуршание кисти о холст и шорох её одежды, когда она двигалась. Со своего места я мог видеть выражение сосредоточенности на её лице и то, как она прикусила нижнюю губу. Если бы мне пришлось использовать слово, чтобы описать её, я бы сказал, что она выглядела довольной.

Некоторое время спустя я задремал, но мои глаза открывались всякий раз, когда она ёрзала на стуле или шла за краской. Когда она встала и потянулась, я поднял голову и встретился с ней взглядом.

— Я думаю, что это лучшая работа, которую я сделала за многие годы, — она отнесла свои кисти к раковине в ванной и вымыла их. Зевая, она сложила чистые кисти и пошла к лестнице. — Ты не возражаешь, если я лягу пораньше? Я устала.

Я покачал головой и встал, чтобы последовать за ней.

— Не стесняйся, смотри телевизор. Можешь спать в гостиной, если хочешь, — сказала она, пока мы спускались по лестнице. Она направилась к своей спальне, потом остановилась и повернулась ко мне, почти застенчиво. — Спасибо... за всё.

Я понаблюдал, как она вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь, а я потом лёг в гостиной. Мой острый слух улавливал каждое её движение, когда она готовилась ко сну, и я представлял, как она снимает с себя каждую деталь одежды.

Когда включился душ, я громко сглотнул и включил телевизор, чтобы не слышать, как вода обрызгивает её обнажённое тело. Прежний я не стал бы долго раздумывать, прежде чем подслушать и дать волю своему воображению. Но мне казалось неправильным делать это с Эммой.

Вскоре кровать заскрипела, когда она забралась в неё, и единственными звуками в доме стали звуки телевизора. Мне не очень хотелось что-либо смотреть, поэтому я выключил телевизор и устроился отдохнуть. Шея уже ощущалась намного лучше, и я должен буду полностью исцелиться после хорошего ночного сна.

* * *

Я резко проснулся, моё сердце бешено колотилось, и я в замешательстве огляделся вокруг. Лишь спустя несколько секунд я вспомнил, что был у Эммы. Часы на кабельной коробке показывали, что было около трёх часов ночи, и я задался вопросом, что разбудило меня.

— Нет!

Услышав испуганный крик Эммы, я вскочил на ноги и бросился по коридору к её закрытой двери. Резко повернув ручку, я толкнул дверь так быстро, что она чуть не врезалась в стену.

Моё шумное появление не разбудило Эмму, которая лежала, запутавшись в простынях, издавая тихие испуганные звуки и борясь с чудовищами в своих снах.