Я включил свет, и Эмма проснулась со сдавленным криком. Она выпрямилась и несколько секунд с ужасом смотрела на меня, прежде чем её глаза наполнились узнаванием. Нижняя губа задрожала, а лицо исказилось, когда она попыталась не расплакаться. Проиграв битву, она свернулась калачиком на боку и спрятала лицо, её плечи затряслись.

Моё сердце сжалось от боли и, подойдя, я сел рядом с кроватью. Я тихо положил голову на край матраса, который сотрясался от её приглушённых рыданий. Я беспомощно наблюдал за ней, желая протянуть лапу, но боясь напугать её.

Через некоторое время её слезы прекратились, и она успокоилась, только лишь время от времени всхлипывала. Я пытался решить, остаться мне или уйти, когда она повернула голову и выглянула на меня поверх одеяла. Её глаза были полны глубокой печали, и она выглядела такой потерянной, что мне захотелось обнять её и защитить от того, что преследовало её во сне.

Мы смотрели друг на друга в течение длительного мгновения. Одеяло сдвинулось, и появилась тонкая рука, потянувшись ко мне.

У меня перехватило дыхание.

Рука замерла.

— Можно мне?.. — спросила она хриплым голосом.

Я кивнул, и её прохладная рука коснулась моего носа, затем прошлась вверх по морде и между ушами. Я еле сдерживался, чтобы не вздрогнуть от удовольствия, когда она робко исследовала контуры моей головы и проводила пальцами по моему меху.

— Ты такой тёплый, — прошептала она. — Твой мех мягче, чем я себе представляла.

Я сидел очень тихо, боясь сделать что-нибудь, что спугнёт её.

— Всё хорошо? Мне просто нужно... мне нужно знать, что я не одна. Это звучит глупо, да?

Я слегка покачал головой из стороны в сторону, не сводя с неё глаз.

"Я здесь, Эмма. Ты больше никогда не будешь одна".

Она судорожно втянула воздух, и её нос дёрнулся.

— Ты пахнешь, как Роланд. Раньше я этого не замечала. Поэтому я чувствую себя с тобой в безопасности?

Моё сердце пропустило несколько ударов. Она знала мой запах.

— Могу я тебе кое-что сказать? — она одёрнула руку и поднесла её к щеке. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем она снова заговорила: — До того как я переехала сюда, я была в очень мрачном месте. Я приехала в Нью-Гастингс, чтобы начать всё сначала, хотя и не была уверена, что заслуживаю счастья. Мне всё время было страшно, и я чувствовала себя такой одинокой.

От её страдальческих слов в груди всё сжалось, как в тисках. Что с ней случилось? Кто причинил ей такую боль, что она считала себя не заслуживающей счастья?

Она с трудом сглотнула.

— Оборотни пугали меня, даже Роланд с Питером, и я не хотела иметь с ними ничего общего, как бы они ни нравились Саре. Дело было не в них. Они были очень добры ко мне. Дело было во мне.

— А потом я пошла в бухту в тот день, и ты прогнал тех двух волков. Я была так напугана, но ты просто сидел там со мной. Ты заставил меня понять, что мне не нужно бояться твоего вида. После этого мы с Роландом стали друзьями. Мы с тобой тоже друзья, хотя ты никогда не разговариваешь. Надеюсь, когда-нибудь ты позволишь мне увидеть тебя в человеческом обличье и назовёшь своё имя.

Она улыбнулась, и затравленный вид исчез из её карих глаз.

— Теперь у меня здесь есть друзья, и я больше не чувствую себя одинокой. Я хотела, чтобы ты знал это... и хочу сказать спасибо.

Я тихо фыркнул, и её улыбка стала ещё шире. А потом она зевнула, прикрыв рот одеялом.

— Думаю, теперь я смогу уснуть, — она с надеждой посмотрела на меня. — Ты не мог бы поспать здесь, на полу?

Я кивнул, моё сердце наполнилось чувствами от её просьбы. Я бы предпочёл разделить с ней постель, но подойдёт и пол, если так она сможет спокойно спать.

Встав, я пошел выключать свет. Я оставил лампу у кровати включённой, потому что, судя по всему, Эмма не любила темноту.