После этого он возьмет в союзники тех, чьим главным
переживанием является проклятие нибелунгов. Тех, кто жаждет бесцельной смерти, жертвоприношения, и всей душой стремится к нему. Если их
враги будут желать победы, то эти всегда хотели героически погибнуть. Он возьмет их в союзники, чтобы погубить империю с достоинством,
однако сам умрет раньше».
«А ведь это сказано обо мне и о немцах», – подумал он тогда, еще не представляя, что таила в себе «белая книга».
* * *
Поезд пересек внутреннюю границу с Польшей. Нижегородский стоял в коридоре и напряженно всматривался в проплывающий за окном вид, ловя
каждую деталь. За последнее время ему много раз приходилось пересекать границы, но никогда это не вызывало такого волнения. Ведь это была
Россия.
Возвращается он в нее или едет впервые? Нет, конечно, впервые. Это совершенно не та страна, где он родился. Савва прав. И все же здесь
говорят на его родном языке, читают русские книги, здесь они свободно будут называть друг друга по имени-отчеству…
– Ты погляди, что пишут! – из купе с газетами в руках вышел Каратаев. – Вот только заголовки и краткие выжимки из передовиц: «Граф
Берхтольд отзывает 10-й и 11-й пункты австро-венгерской ноты Белграду», «Военный кабинет кайзера объявил о выводе значительной части войск
из Эльзаса», «Франция расценивает это решение как самый значительный шаг к миру, сделанный Германией за последние десять лет», «Лорд Грей
приветствует мирные инициативы Центральных государств», «Пуанкаре не исключает возможности пересмотра марокканского вопроса». И так далее.
Сегодня двадцатое сентября, Вадим. На Марне должны грохотать тысячи пушек, а здесь неподалеку сто австрийских, немецких и русских дивизий
как раз в эти дни должны развертываться для битвы за Варшаву. А что мы наблюдаем? Сплошной политес! – Каратаев потряс ворохом газет. – По
земле ходят десятки тысяч человек, которые должны бы уже валяться разорванными на куски. А они ходят!
– И пусть себе ходят, тебе-то что?
– Как это… – Каратаев посмотрел в дальний конец коридора и осекся. – Как это что? Та-ак, стало быть, я не обознался, – сказал он вдруг ни с
того ни с сего.
Нижегородский вопросительно посмотрел на соотечественника.
– Видишь того типа, что стоит через четыре окна от нас? – тихо спросил Савва. – Да не крути ты башкой… смотри так.
– Тот маленький? Ну?
– Не узнаешь?
Нижегородский снова украдкой посмотрел в указанном направлении.
– Он отвернулся, как я его узнаю со спины? А что? Ты думаешь, слежка?
– Да нет, это совсем другое. Держу пари – нынешнее состояние дел, – пошуршал газетами Савва, – этому деятелю вовсе не по душе.
– Почему? Не говори загадками.
– А ты сперва угадай с трех раз, кто это такой. Даю подсказку: в прошлом году он написал Горькому, что «война Австгии с Госсией, –
выговаривая букву «эр», Савва вдруг стал картавить, – была бы очень полезной для геволюции штуковиной, однако маловегоятно, чтобы Фганц
Иосиф и Николаша доставили нам сие удовольствие». Ну? Есть версии?
– Иди ты! – вытаращил глаза Вадим. |