— Значит, им ничего не известно о покушении?

Алан Праджер расхохотался. Слуга убирал со стола.

А маленькая зверушка в красном сари все так же молча прижималась к Малко.

— У них толстенные папки наполнены материалами о покушениях, но они не способны их проанализировать! Они увеличили до максимума охрану Ганди и молятся богу Ганеше, чтобы этого оказалось достаточно.

Малко опустил руку на подушку, коснувшись руки Ведлы. Тотчас же он почувствовал, как ее тонкие пальцы с неожиданной силой впились в нее. Теперь это был недвусмысленный призыв. Может быть, по-английски молодая пенджабка и не говорила, но объясняться она умела...

— Почему в «фирме» так не хотят, чтобы был убит Ганди? — спросил Малко. — Там не очень плакали по Индире...

— Она была настроена крайне просоветски, — ответил Алан Праджер. — Сын ее пытается вести более сбалансированную политику. Не знаю подробностей, но я получил из Лэнгли приказ вылезти из кожи вон, но не допустить, чтобы с Ганди что-нибудь случилось. А я приказы выполняю.

— Ну и что же было дальше с вашим осведомителем?

— Две недели назад от него пришло сообщение, что он нашел то, что мне нужно, но не может двинуться с места. Он просил прислать к нему кого-нибудь. Тогда я договорился с другим моим осведомителем, одним индийским полковником из Разведбюро. Он как раз занимается вопросами терроризма.

— Скажите, как ловко вы устроились!..

Алан Праджер скривился:

— Увы, толку от него немного. На этот раз я ему пообещал, что буду делиться с ним информацией. И он направил одного их своих агентов, Лала Обероя, на встречу с моим человеком. Но случилось нечто непредвиденное. Мой осведомитель не явился на место встречи, Лал Оберой угодил в руки сикхских «студентов». И это для него очень печально кончилось...

И он рассказал Малко об ужасной смерти Лала Обероя.

— Подходящее поведение для противников насилия... — прокомментировал Малко.

— Видели бы вы, что творилось во время сикхских погромов, — вздохнул Алан Праджер. — Это было отвратительно. Сикхов сжигали заживо, вспарывали животы беременным женщинам, резали кинжалами младенцев, и это еще не все. За три дня было убито двадцать пять тысяч сикхов. А ведь по их религии священно любое проявление жизни, даже насекомые.

Отсюда вывод: в Индии лучше родиться тараканом, чем сикхом...

— Должно быть, агента вашего полковника заставили говорить, — заметил Малко.

— Само собой. Но он ничего не знал. И со мной не был знаком. Он мог выдать только своего «нанимателя», полковника Пратапа Ламбо.

— А откуда взялась эта Ведла?

— Лал Оберой купил ее у семьи, чтобы увезти в Дели и сделать продавщицей в своем магазине, а заодно и любовницей. Обычное дело для этой страны. Для нее это лучше, чем остаться на всю жизнь незамужней.

— Но ведь она красива.

— Это ничего не значит. Необходимо приданое, «дахедж», которое ей должна собрать семья. Раньше это было золото или драгоценности, а теперь — телевизор или видео. Это немыслимая трата для бедняков, они влезают в долги на всю жизнь. А если им не удается их выплатить, родители мужа, чтобы отомстить, сжигают молодую женщину заживо... Достаточно кинуть на сари зажженную спичку, когда она готовит на кухне, и дело сделано... Считается, молодая жена покончила с собой. В прошлом году только в Дели было триста таких случаев. Да, Индия — это страна ненасилия, как говорят наши умники.

Через комнату, казалось, пролетел насмерть перепуганный ангел и исчез во вспыхнувшем пламенем сари.

Ведла сидела, все так же вцепившись в руку Малко и, по-видимому, не понимала, что говорят о ней.