— Побудьте со мной, мне одной страшно. Здесь все во власти храма. Если они что-нибудь заподозрят...

Она не закончила фразу, но Малко знал, что она имели в виду. Фанатики сикхи не откажут себе в удовольствии подвергнуть пыткам и женщину... Он собирался ответить, как вдруг погас свет. Они замерли. Снаружи доносились мужские голоса; вновь прибывшие спорили о чем-то и никак не могли угомониться. Сейчас не высунешься...

— Надо немного подождать, — шепотом сказала Амарджит. — Какая-нибудь авария. Я включу музыку...

Она достала магнитофон на батарейках и включила его. Тотчас комната наполнилась высокими и мелодичными звуками песнопений. Так читалась Священная Книга. Амарджит повернулась к Малко:

— Расскажите о себе. Кто вы?

— Современный самурай, — ответил он. — Знаю, что это не модно...

— Вовсе нет, — возразила она. — Наоборот...

Они говорили вполголоса, и музыка заглушала их слова. Она попросила объяснить, почему он стал работать на ЦРУ, рассказать о выполненных им заданиях.

И он ей рассказал о своем замке, об Александре, о своей бесконечной игре со смертью, в которой он то и дело рисковал жизнью, отчасти из верности принципам, отчасти из материальных соображений, чтобы жить подобающе своему званию.

— Вы многих убили? — спросила Амарджит.

— Нет, старался избегать этого. Я терпеть не могу насилия, но живу в мире насилия и порой вынужден защищаться. Но всегда глубоко уважал человеческую жизнь.

Они помолчали. С галереи вновь послышались голоса.

— Никак не выйдешь. Придется еще немного подождать, — сказала Амарджит. — Отдохните.

Малко откинулся на жестком ложе, положив голову на сложенное одеяло. Комнату озарила короткая вспышка спички, и в воздухе распространился пряный запах: это. Амарджит зажгла сандаловую палочку.

Говорить ни о чем не хотелось. Мысли его витали где-то далеко. Незаметно он погрузился в приятное забытье.

Малко открыл глаза. Света все еще не было, но голоса на галерее умолкли. По-прежнему звучала музыка. При свете сандаловой палочки он увидел, что Амарджит стоит перед ним на коленях.

Протянув руку, он ощутил не шелк, а ее теплое тело.

Свою блузку она сняла. Он погладил длинные и упругие соски, затем взял в ладони ее грудь, теплую, гладкую и тяжелую. Попытался опустить руку ниже, но наткнулся на пояс облегающих брючек.

— Тише, — шепнула Амарджит, губами касаясь его рта. — Мы займемся любовью, но на мой манер.

— А как это? — спросил он, обнимая ее за талию.

От ее кожи исходил такой же аромат, как от сандаловой палочки.

— Мы будем следовать тантрическим правилам, — сказала Амарджит, — контролировать и сдерживать себя. Продлим удовольствие и познаем радость только на рассвете.

— Ты думаешь, я смогу? — спросил заинтригованный Малко.

— Если постараешься, сможешь, — ответила она. — А я помогу тебе. Мне вовсе не хочется, чтобы мной овладевали за несколько минут, как девками с Фолкленд-роуд.

— Я постараюсь, — пообещал Малко.

Амарджит приблизила губы к его уху:

— Если я в тебе разочаруюсь, ты ко мне никогда больше не прикоснешься.

Назойливая, томная музыка придавала атмосфере еще большую чувственность. Легкие пальцы Амарджит, едва прикасаясь, пробегали по всему его телу, и он не сразу осознал, что, умело возбуждая его смелыми ласками, она успела раздеть его и принялась нежно массировать.

Лишь через полчаса она позволила ему снять с нее одежду.