Топот преследователей за спиной становился тише. Кажется, они потеряли меня из вида. Это было неплохо. Еще немного, и они сообразят, что, не видя преследуемого, носиться по кладбищу со слоновьим топотом не имеет смысла. Вот тогда начнется самое интересное. Что‑то вроде детской игры в прятки. Правила ее весьма просты. Три преследователя и один преследуемый. Все четверо стараются двигаться как можно тише. Преследователи пытаются обнаружить преследуемого до того, как он проскользнет мимо них к выходу. Преследуемый же старается смыться, так и не попавшись ни одному из своих врагов на глаза.

Трудная задача, очень трудная. Их трое, а я – один. И все же, если мне повезет…

Птица‑жук уселась на крышу пирамидального, словно бы сложенного из ядер старинных пушек склепа, и наставила на меня длинные, красные, как кровь, рожки. Я знал, что если она застрекочет, это сообщит преследователям о моем местонахождении, и замер. Несколько мгновений спустя птица‑жук повернулась ко мне боком, и я двинулся дальше.

Осторожность, и еще раз осторожность. Главное – разминуться с моими преследователями до того, как они прижмут меня к ограде кладбища. Это – главное.

Агрегат лежал посредине дорожки, и, увидев его, я преисполнился безграничной благодарности к неведомому мне смотрителю кладбища. Его разгильдяйство вполне могло выручить меня из довольно незавидного положения. Если только я сумею им воспользоваться. Как этот агрегат называется, я не имел ни малейшего представления. Походил он на большого, где‑то полметра в диаметре, стального паука. Но главное, я видел, как этот «паук» действует, представлял, для чего он предназначен.

Если только смотритель кладбища оставил еще и пульт управления…

Я метнулся к «Пауку».

Так и есть. Пульт – был. Уходя, владелец агрегата просто оставил его на верхней крышке корпуса. Скорее всего – небрежно на нее швырнул и тут же о нем забыл.

Поразительная беспечность.

Хотя в данном случае для меня это является спасением.

Там, в прошлой жизни, до того момента, когда я потерял свое тело и стал частным детективом, мне долгое время приходилось зарабатывать себе на жизнь коммивояжерством. Я торговал чем угодно, в том числе, конечно, и различными электроприборами. Ну, а тот, кто таскает за собой контейнер с различной домашней электроникой, кто день за днем пытается ее всучить разным там домохозяйкам и мелким чиновникам в отставке, должен уметь заставлять все эти электроприборы работать как надо. И обслуживать их, а если надо – и быстренько приводить в норму, устранять мелкие неполадки.

Сейчас это умение мне должно было пригодиться. По крайней мере, с этим «пауком» я должен справиться, обязан его укротить. Если мне это удастся, то с его помощью я вполне могу научить трех зарвавшихся громил уму – разуму.

Если, только, мне удастся заставить его работать так, как мне нужно. Лишь бы мне удалось его заставить…

Самое худшее было в том, что никакого специального инструмента при мне не было. И как им можно обзавестись я не совсем представлял. Впрочем, зачем инструмент? Вполне подойдет и что‑нибудь твердое, хотя бы слегка заостренное.

Заостренная палка, кусок железа… Где взять хоть что‑нибудь, на них похожее?

Я огляделся.

Ближайший ко мне памятник являлся классическим образцом, так называемого кладбищенского искусства. Он представлял стоящую на высоком постаменте скульптуру коленопреклоненного воина, кажется римского. В руке у него, как и положено, был короткий меч.

Ага. То, что нужно.

Пусть мертвые меня простят!

Подскочив к скульптуре, я со всей силы рванул меч на себя.