— Замолчи! — сказал Доулиш.

— Я буду говорить, что хочу, и буду делать, что хочу. Сколько времени ты будешь болеть? Приблизительно.

— Несколько дней.

— Потом тебе придется убраться отсюда.

— Заткнись, ты!

— И, полагаю, тебя следует отправить домой, к ней, — сказал Тим.

Нет, он должен оставаться в Лондоне.

— Не вмешивай ее в это дело, — отозвался он.

— Чтобы тебе было удобно? — спросил Тим. — Нет уж, я ей позвоню.

Около кровати стоял телефон. Он взял трубку и начал набирать номер. Но прежде чем он набрал его, послышался еще один звонок у входной двери.

— Проклятие! — выругался он и с грохотом положил трубку на место. Он вышел, не глядя на Доулиша.

Входная дверь открылась. Послышался женский голос. Потом наступила пауза. Потом Тим сказал:

— Убирайтесь!

— Но… — снова раздался женский голос.

— Убирайтесь!

— Тим! — крикнул Доулиш. Он сел, и у него снова закружилась голова. Он сбросил с себя одеяло. — Тим, подожди!

Ему удалось выбраться из кровати. Он не слышал, сказал ли Тим что-нибудь еще; шум в голове заглушал все звуки, идущие извне. Опираясь на стену, он добрался до двери. Она была открыта, в дверном проеме стоял Г им, а за ним, на площадке, Хелен.

Тим резко повернулся, глаза его снова загорелись злобой.

— Заткнись! Если ты думаешь, что может превратить мою квартиру в бордель, то глубоко ошибаешься. Если ты хочешь быть с ней, иди с ней, но она не останется здесь ни на секунду. Какая наглость! Привести ее сюда! Убирайтесь!

Хелен в страхе отступила.

Кто-то еще появился на площадке. Конечно, этот «кто-то» слышал все, что говорил Тим. Доулиш узнал легкие знакомые шаги. Он не удивился, когда увидел, что Фелисити взяла Хелен за руку и сказала спокойным, бесстрастным тоном:

— О чем ты, Тим?

Тим ничего не ответил и отступил назад.

Фелисити, по-прежнему держа Хелен за руку, ввела ее в квартиру. Она закрыла дверь, огляделась и увидела Доулиша.

Глава 17

Фелисити

Она выпустила руку Хелен.

— Пат!

Доулиш попытался улыбнуться ей, сдуру попробовал оторваться от стены и чуть не упал. Фелисити бросилась к нему и успела подхватить его. Потом подставила плечо и помогла ему дойти до кровати. Она хотела поправить простыни и тут увидела фотографию, молчаливое, о многом говорящее послание. Казалось, силы покинули Фелисити.

Тим тоже был в комнате.

Фелисити не улыбалась, в глазах ее застыло изумление. Она отбросила простыни, а вместе с ними и фотографию.

— Помоги мне положить его. Ты послал за доктором? — заговорила Фелисити странным, незнакомым голосом.

— Нет, Фел. Я очень сожалею. Если бы я знал, что ты на площадке, я бы не…

— Вызови доктора, — прервала его Фелисити. — Хелен, пойди в гостиную и сядь там. Ты выглядишь усталой.

— Я не хочу, чтобы она здесь оставалась! — проворчал Тим.

— Не будь дураком! — Голос Фелисити звучал спокойно.

Доулиша оставили в комнате одного. Было трудно убедить себя в том, что главное свершилось: Хелен была здесь.

Кейт приняла его условия и хотела, чтобы он вступил в игру. Лицо Тривета стояло у него перед глазами; неутомимый и мрачный Тривет наклонился над ним и произнес многозначительно: «Никто не должен знать, Пат. Даже Фелисити. И, уж конечно, Тим. Могут возникнуть трудности, но это — главное!» Он еще добавил, что Доулиша не оставят одного, и Доулиш тогда согласился: «Договорились» — все так просто.

Он задремал.