Дождевые облака исчезли, небо очистилось. Луна лениво ползла по небосклону, подбираясь к колокольне.

Женщина по имени Синнабар сидела перед гончарной мастерской. Королева Огня. В мастерской тускло горел глаз печи для обжига, бросая багровый отблеск на ее щеку и грудь, на рыжие волосы и проворные пальцы. При свете луны Синнабар лепила маленького глиняного пса. Она подняла глаза и увидела, как Парл Дро стоит в распахнутых воротах и смотрит на нее.

— Ты выглядишь смертельно усталым, — уронила она как ни в чем не бывало.

— Всем свойственно уставать.

— Да. Время от времени.

— Можно мне войти?

Она опустила глаза — почти испуганно:

— Разве я не говорила, что моя дверь всегда открыта для тебя?

Дро шагнул через порог. В мастерской пахло обожженной глиной и каким-то теплым нежным благовонием, которое носила на своей коже хозяйка. В прошлый раз он не заметил этого запаха.

— Я снова предлагаю тебе мою постель, — сказала Синнабар, обращаясь к псу, над которым работала. — Но на этот раз лишь для того, чтобы выспаться. У меня чудесная постель — пуховые перины, глубже, чем шестнадцать морей, одна на другой. Тебе там будет хорошо. Ты совершенно изможден... И все-таки я тебе кого-то напоминаю, верно?

Он стоял рядом с ней, а ее пальцы проворно трудились над глиняной фигуркой. Песик уже казался почти живым, почти знакомым — вот-вот завиляет хвостом или залает. Дро наклонился и поцеловал ее в висок. Ее волосы, подсвеченные пламенем, отливали золотом, и изумительный аромат исходил от них.

— Ты талантлива, Синнабар, — сказал охотник. — И твой запах прекрасен.

Ее пальцы замерли.

— Мой муж как-то привез мне деревянный гребень из далеких стран. Аромат исходит от дерева, и когда я расчесываюсь, запах пропитывает мои волосы.

— Мне жаль, что он ушел от тебя, — сказал Дро.

— Неправда, — сказала Синнабар. Она встала, повернулась и посмотрела ему в лицо. Глаза ее блестели от слез. — А может, и правда. Мне стыдно за себя. Навожу красоту ради первого встречного... Или я для тебя — не первая встречная? Я что, так на нее похожа?

— По-твоему, будет лучше, если я уйду?

— Не смей, — сказала она. — Постели на постоялом дворе кишат блохами.

— Что ж, наверное, это самая подходящая для меня компания.

— Ах, ты... — слезы все-таки хлынули у нее из глаз.

Дро уткнулся губами в густую темную чащу ее волос. Тепло и покой окутали их обоих, и пока длился поцелуй, они стояли, крепко обнявшись.

— Завтра, прежде чем ты уйдешь, есть кое-что... я должна сказать тебе. Твой спутник уже достаточно выздоровел, чтобы идти дальше?

— Какой спутник?

— Паренек в странноприимном доме. Тот, к которому приходил призрак.

— У нас с ним нет ничего общего.

— Ах, — шепнула Синнабар, — не будь так уверен.

На этот раз она сама поцеловала его, одновременно пропуская сквозь пальцы его волосы — безмятежно и страстно. Затем она взяла его за руку и повела наверх по маленькой лестнице, по коридору — в спальню, где ждала пуховая перина в шестнадцать морей глубиной.

Пока менестрель играл, его наполняло восхитительное ощущение, что он совершенно здоров и полон сил. Но стоило перестать, как опять холодной водой подступила слабость. Его мучила одышка, голова кружилась. Миаль отложил инструмент и свернулся калачиком на постели.

Тишина... Кот прыгнул за дверь, голуби разлетелись. А через порог шагнула женщина с волосами, рыжими, как обожженная глина.