«Бог видит тебя, Бог слышит тебя, Бог знает, что ты делаешь»?

— Откуда я помню эту фразу?! Откуда?! — закричал я, глядя, как разверзнувшиеся небеса на моих глазах сменяются разверзнувшейся пучиной моря. — Откуда я ее помню?!

«Тебе кажется, ты все понял? — спросил голос, когда корабль перевернулся и пошел ко дну. — Если бы ты был таким, каким хочешь быть, ты бы не спрашивал чужого мнения… Твой ответ говорит о том, что тебя — двое… Можно ли прийти туда путем, который создан мыслью? Видишь, я всегда здесь…»

— Замолчи! — заорал я, захлебываясь соленой водой. — Замолчи!

Меня почему-то не качало, только мутило изнутри. Резкий позыв рвоты, и я исторг из себя зловонную воду — едкую соленую воду, перемешанную с частицами желчи.

Я открыл глаза и увидел небо — высокое, прозрачно-голубое, безоблачное.

Было странно чувствовать под собой твердую почву. Где я?.. Песок. Желтый мокрый песок. С трудом отыскав в себе силы, я приподнялся на локтях. Земля. Не может быть… Земля! Я выжил.

— Ну что ты развалился, дурак? — где-то невдалеке раздался знакомый старушечий голос.

— Ты?.. — я не поверил своим глазам. Старуха! Та самая, которую я встретил на автобусной остановке. Та самая, которая была в моем сне. Она здесь?! Не может быть… Но где я нахожусь? Что это за земля?

— Нет, не я, — зло передразнила меня старуха. — А кем я еще могу быть?! Конечно, я. Вот почему ты такой безмозглый?! Несчастье на мою голову!

— Где я? — прошептал я, вытирая песок с губ и оглядываясь по сторонам.

Уходящий за горизонт дикий пляж. Метрах в пятидесяти — линия леса: пальмы, лианы, зеленые тропики.

— На том свете! — буркнула старуха. — Где еще ты можешь быть?! Все покойники на том свете!

Я посмотрел на нее… и заплакал. Нет, не потому, что я ей поверил. Нет, наоборот. Потому что это было неправдой. Я не умер. Я почему-то опять не умер…

— Сделаешь свое дело — и помрешь, — деловито сказала старуха, словно прочитав мои мысли. — Дело решенное. Хватит ныть! Вставай! Развалился тут…

— У меня нет никакого дела, — я отрицательно покачал головой, отчего мокрые, спутавшиеся, в песке и какой-то тине волосы упали мне на лицо.

Я ощущал абсолютную внутреннюю опустошенность. Абсолютную. Словно меня выела изнутри стая голодных термитов.

— Нету у него дела! — в негодовании воскликнула старуха. — Это надо же! Нету у него дела! Вы посмотрите, люди добрые, нету! А что ты тут делаешь, если нету у тебя дела?! Ты сам-то подумай, что за ерунду говоришь! Вот дурак! Не ожидала я даже, что такой дурак будет! Ужас! Я старая женщина… За что мне все это?!

— Уйди, — прошептал я, ложась на песок, у меня не было сил, чтобы даже просто слушать ее. — Просто уйди.

— Уйти?! Мне мертвец нужен! — взвизгнула старуха. — Понял?! Так что давай вставай! Хватит себя жалеть! Что за мужики пошли?! Смерть!

Я вдруг засмеялся — тихо, беззвучно, легкой судорогой диафрагмы. Она смешная — моя смерть. Очень смешная…

— Что ты ржешь?! — продолжала орать старуха.