— Да, это было одиннадцать лет назад.

— И как вам показался Гитлер?

— Хм… Я уже писал об этом в своей докладной.

— С докладной я знаком, меня интересуют, как бы это выразиться поточнее, ваши интонации.

— Ну, если так… Вопрос непростой. Но что именно вас интересует: Гитлер как человек или как государственный деятель? — уточнил Даллес, посмотрев в строгое лицо начальника управления.

— О том, какой он политик, в последнее время сказано довольно много. Меня больше интересуют его человеческие качества. Скажем так… какой он в быту?

— Ну-у, — замялся Даллес, — боюсь, что мой ответ вас может шокировать.

Донован улыбнулся:

— Ничего, я привычный.

— Ну, хорошо. Гитлер-политик и Гитлер-человек — это совершенно два разных типа. Я бы даже сказал, что они в некотором смысле — антиподы. Гитлер-политик, бескомпромиссный, недоверчивый, безжалостный, для которого целые народы служат всего лишь гумусом для его целей. Он верит в свое провидение и предназначение. У него невероятно сильная харизма, даже самые волевые люди в его присутствии теряются и попадают под влияние его личности. Гитлер обладает невероятным даром убеждения, умеет воздействовать на толпу, и даже самый скептический ум не способен противостоять его напору и аргументам. Он считает себя гением, такого же мнения о нем все те, кто ежедневно находится с ним в контакте. Как человек… это уже сложнее. К своему ближайшему окружению он необычайно внимателен и добр. Окружающие платят ему тем же самым. Гитлер не переносит одиночества и предпочитает, чтобы рядом с ним постоянно кто-то находился. Даже обедает он в большой компании. За столом предпочитает непринужденные, ни к чему не обязывающие беседы. Любит над кем-нибудь подтрунивать и шутить. Но всегда это делает безобидно и по-доброму. Обожает животных, особенно собак, проводит с ними массу времени, а со щенками может возиться часами. Очень любит лично дрессировать собак, и это у него очень хорошо получается. Весьма внимателен и нежен к женщинам. Обожает свою Еву Браун…

— Вы нарисовали портрет милейшего человека, вот только это впечатление портят газовые камеры, в которых он сжигает бедных евреев. Вы ведь участвовали в переговорах в Стокгольме? — чуть понизив голос, спросил Донован.

Не было ничего удивительного в том, что разведки враждующих армий всегда пребывают в некоем контакте — находятся вопросы, которые легче решить через профессиональных разведчиков, нежели через военных и политиков.

Встреча в Стокгольме была как раз из числа тех, когда слово дают разведке.

Операция была секретная, о ней знал только самый узкий круг лиц, но Донован входил в число посвященных. На немецкую разведку вышла МИ-6 с предложением от английского правительства заключить с немцами перемирие, но главным условием соглашения являлась отставка Гитлера. Узнав об этом, Адольф Гитлер пришел в ярость и немедленно отозвал свою делегацию, запретив Риббентропу любые контакты с англичанами.

Даллес на секунду задумался, после чего ответил с милой улыбкой (кому надо, тот поймет):

— Я об этом ничего не знаю.

— Все правильно, другого ответа я от вас и не ожидал. Вы поступаете, как настоящий разведчик. Возможно, что последующего разговора не случилось бы, ответь вы по-другому. Что вы можете сказать о русской армии?

Донован всегда умел удивлять. Даллес старался не выглядеть обескураженным. На подобный вопрос сподручнее отвечать главам государств, руководителям дипломатических миссий или хотя бы командующим армиями. То есть всем тем, кто владеет полной информацией. А что может сказать он, рядовой разведчик и бывший дипломат?

В разговоре с высоким начальством важно не теряться от неожиданного вопроса и уметь быстро подобрать подходящий ответ:

— Я думаю, что русские сильны как никогда.