– В общем, вырвалась она в тот вечер от мужа и ко мне… Вся такая распаленная… в общем, я не удержался… Да и кто б на моем месте?… Настоящая сука!

Турецкий согласно кивнул, пока еще не понимая всей «трагедии».

– Мы, в общем, уже легли, все быстро. Она меня вмиг завела. Стерва, сука! – с нервным восхищением сквозь зубы процедил парень. – Все во мне бурлит, желание через край… Жуткая дрожь меня колотит. А вдруг начальник нас застукает. В общем, я весь на иголках… Доходим уже до точки, и тут, блин, ба-бах! – Он грубым жестом махнул рукой возле ширинки. – И все!

Зайдулин замолчал. Турецкий понял, что сейчас прыснет со смеху.

– И ты прикинь, у меня все в полном ауте, а этой суке хоть бы что! Ей, видите ли, еще кончить нужно!

Турецкий сочувственно кивнул, изо всех сил сжимая расползающиеся в улыбке губы.

– Как жить теперь? – продолжал парень. – Ведь у меня же, кроме баб, ничего не было! Ведь ничего же! Деньги, думаете, еще? Так я вам скажу: это поначалу, когда денег нет, они вроде что-то значат для тебя, а когда их уже имеешь, становятся как мусор.

«Не отказался бы дожить до такой жизни, когда деньги становятся мусором», – подумал Турецкий.

– Опять напьюсь, – сокрушался несчастный банкир. – И знаю, что не надо! Завтра еще ведь хуже будет. Ведь знаю, что хуже, а все равно напьюсь.

Он вызывающе глянул на Турецкого:

– Ты ж меня, мент, поймешь. Ты ж, я вижу, не только мент, ты ж еще и мужик.

– Хороший мент, – сказал Турецкий, – всегда мужик.

Вдова первого бортмеханика молча пригласила Сабашова в комнату. Тут же появился пятилетний мальчик с самолетиком в руке и спросил у незнакомого дяди:

– А где мой папа?

– Не знаю, – не сразу ответил Сабашов.

– Папа скоро прилетит, иди играй, – проводила мать сына в другую комнату.

Вопросы Сабашова касались последних дней жизни второго бортмеханика, его настроения перед вылетом, вещей, которые он взял в полет. Вспоминать все это женщине было крайне больно. Потом в какой-то момент женщина встала из-за стола, чтобы показать Сабашову вещи мужа, и тут он заметил, что она беременна. Сабашов сцепил зубы. Снова вернулся пятилетний мальчик и пристально посмотрел на Сабашова.

– Ты летчик? – спросил он серьезно.

– Нет, – признался Сабашов.

– А папа летчик.

Сабашов жалко улыбнулся.

– А ты смелый? – продолжал допрос мальчик.

– Не знаю.

– А папа смелый.

Сабашов ждал, когда мать снова отправит ребенка играть в комнату, но она молча смотрела на следователя и ждала.

– Как вы думаете, пособия на детей будут задерживать? – спросила она, наконец.

– Я выясню. Я позвоню, – засуетился Сабашов и встал из-за стола.

Он ушел из этого дома, забыв попрощаться. «А ты смелый?» – крутился в его голове вопрос мальчика.

Глава 13. «ПСИХОЛОГИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ»

Эту ночь Павел Болотов почти не спал. Ложась, он было решил почитать книжицу – научное издание карманного формата – «Психология преступления». Мысль о том, что завтра снова допрос Чирка, наполняла его сладким трепетом. Фантазия рисовала перед самовосхищенным взором Болотова картину завтрашней встречи. Несомненно, что в этот раз Чиркову не удастся его провести. Может быть, Болотов и позволит ему несколько лирических отступлений, но попасться, как тогда – с крысой… Болотов усмехнулся.